Холл отеля встретил приятным приглушенным светом и теплом. «Молодцы, что догадались вырубить кондиционеры. Это им, конечно, респект», — подумал про себя продрогший до костей фрилансер. Поздоровавшись с молодым смуглым парнем на ресепшене, он прошел вглубь холла, в бар.
Виски залетело со свистом. Поначалу Илье показалось, что он выпил просто стакан воды. А нет… Вот сейчас пищевод привычно обожгло. Спустя секунд 10, приятное, почти нежное жжение начало вальяжно расползаться по телу. Илья прислушался к себе. Тепла явно не хватало, и он попросил бармена повторить. Тот улыбнулся и отсалютовал бутылкой, как бы намекая: а не стоит ли взять ее всю? Промокший фрилансер прищурился, пару секунд раздумывая над предложением. Потом покачал головой и сделал отрицательный жест рукой. «Нет-нет. У нас ведь сегодня медитация по плану», — подумал он. Второй стакан Илья смаковал. Пил медленно, не спеша, раскатывая по рту богатый купаж. По стакану благородный напиток стекал тягучими жирными разводами. Илья посмотрел сквозь толстое стекло на свет. Теплый переливчатый янтарь поднял настроение. А может и не он вовсе, а начинающий свою привычную работу алкоголь.
Так или иначе, настроение улучшилось. Илья поблагодарил бармена, порылся в шортах и шлепнул на стол мокрую 5 долларовую купюру. Хранитель мареной дубовой столешницы учтиво поклонился, Илья подмигнул в ответ. Ноги веселой пружинящей походкой понесли согревшегося туриста в номер.
— Господин Бельштейн, — окликнули с ресепшена.
Илья повернулся на звук.
— Слушаю, ответил он так же, по-английски.
— Извините ради бога, совсем забыл, — парень за стойкой поклонился, извиняясь, — вам тут оставили посылку.
— Посылку? От кого?
— Он пожелал остаться инкогнито. Это был мужчина.
— Вот как? Ну и черт с ним. Не нужны мне посылки от всяких инкогнито. Но спасибо, что сказали, — Илья немного помолчал, а затем спросил, — как он хотя бы выглядел?
— Да, вы знаете… — начал администратор, потом замялся. Посмотрел сначала куда-то вниз, потом поднял голову к потолку, — выглядел обычно. Иностранец. Был в черном дождевике, кажется, в панаме. …Или без панамы, но в черных очках? Хотя зачем кому-то солнечные очки в такую погоду? Но ведь с утра же было солнце… Простите еще раз, господин Бельштейн, я не запомнил!
И парень уронил голову в низком поклоне.
— Да ничего страшного, — ободряюще сказал Илья, — тут должно быть столько людей проходит, не обязан же ты всех их помнить.
Говорить было больше не о чем, и Илья пошел к лифтам.
Поднимаясь на свой этаж, он все время думал об этой чертовой посылке. Крючком это известие впилось в сознание. Человеческое любопытство хочешь-не хочешь, брало свое. Хоть Бельштейн и жил на зависть многим, от рутины никуда не уйдешь. Все со временем в нее превращается. Она есть в любой работе, даже в самой творческой и не тривиальной из всех. А раз так, то голова тут же ухватилась за то новое, что сейчас оказалось в поле ее восприятия.