- Грабовский, ты с дуба упал? - она подняла мокрые глаза. - Да я ж тут как привязанная, к кафедре этой. Вы
меня только после кандидатской отпускать обещали. В какую-то Турцию или Египет на неделю и то вольной
не допроситься.
Александр задумался. Почесывая густющую черную бороду, он что-то складывал в уме, сопоставлял, делал
выводы. Зрачки бегали туда-сюда, даже не останавливаясь на Василисе. Таким же он был и на играх, только
пьяный.
- Я тебе, конечно, не добрая фея, не любимая крестная, и даже не Гэндальф Белый, но одну неделю в
Москве устроить могу!
- Как? – Василиса громко всхлипнула.
- Да я к приезду тещи командировочку себе выбил, на семинар в Московии. Но раз такие дела... Поживу на
кафедре, - и весело добавил. - Но с Викуська ужины и душ!
- Сашенька, да она тебе, если надо, и спинку потрет!
- Спинку не надо, у меня Нюрка ревнивая. Да и этот... хахаль Викин еще в Отелло сыграет. Обойдемся
пищей и кровом.
Василиса от счастья буквально повисла на невысоком крепком мужчине. Это однозначно было лучше
любого Египта. Главное, чтобы Киру идея понравилось... «Должна понравиться,» - подбодрила она себя.
После они еще долго обсуждали особенности командировки, проезд, тематику, проживание. На улице
начало темнеть, когда под окнами кафедры просигналил знакомый джип.
- Эй, твоя лягушонка в коробчонке приехала! - уведомил Грабовский, сидевший как раз возле подоконника.
- Здоровое корыто... Иди уже!
Василиса тут же схватилась за пальто и стала одеваться. Сегодня у них была назначена встреча с друзьями
дома. Отчаянно хотелось увидеть Кира и рассказать новости.
***
Джип немилостиво засыпало снегом. Погода к вечеру грозила в корень испортиться и обрушить на город
тонны белых хлопьев.
Кир стоял возле машины, ссутулившись, привычно подняв воротник.
Василиса не сразу заметила в его руках маленький букет. Белые орхидеи, перевязанные шелковой голубой
лентой.
Перепрыгивая через бордюры, ускоряя шаги, она неслась по скользкой бетонной дорожке к мужчине.
Сердце предательски колотилось от волнения. А он стоял и заворожено смотрел. Снежинки опускались на
ресницы, таяли на губах, забивались за шиворот. Кир улыбался. Счастливо, как мальчишка. Словно не было в
жизни раньше свиданий, не ждал часами подруг под балконами, не целовался в пургу, не волновался...
И вот она уже в объятиях, уставшая, без макияжа, но безумно красивая. За одну единственную ночь - своя.
Провел огрубевшими подушечками пальцев по губам - такие нежные и теплые. Безумно захотелось
зацеловать, жадно, долго, и чтобы с последствиями.
И зачем он только повелся на предложение друзей? Зачем им сейчас дружеские посиделки?