– Что ж, в этом нет никакой тайны заговора. Найти тебя было не так уж и сложно, даже не застав тебя в той дыре, которую у меня язык не поворачивается назвать домом. Твои соседи с превеликим удовольствием поделились не такой уж и ценной для них информацией, выложив, как на духу, довольно нехилый список мест, где ты обычно любишь ошиваться в то или иное время суток. А вот, что касается вопроса, ПОЧЕМУ я здесь… – Лиз намеренно затянула с ответом, изящно поведя плечом. – Тут ты прав, ответить с ходу будет сложно. А если учитывать, сколько для этого накопилось веских и крайне небезосновательных причин… Хотя, как мне кажется, последней каплей, подрезавшей моё безграничное терпение, были те фотки, которые ты выставил буквально на днях на своей странице в Фейсбуке.
Мужчина впервые позволил себе расслабиться, театрально закатывая глаза, насмешливо фыркая и «раздражённо» откидывая голову чуть назад и в сторону. Судя по его реакции, он и сам не ожидал, что всё это выльется в столь банальную чепуху.
– Если кто-то тратит свой последний уик-энд на поездку в национальный заповедник, чтобы устроить сэлфи на фоне сидящего за клеткой бабуина, думаю этот человек на уровне офигевшего подсознания явно пытается докричаться до тех, кто очень хорошо с ним знаком: «Люди! Умоляю! Спасите! Но, похоже, от беспросветной безнадёги в моей поскудной жизни, я уже начал окончательно деградировать до уровня этой обезьяны.» Марк, ты что, не видишь во что ты превратился за эти месяцы? Что с тобой случилось? И с каких это пор ты начал практиковать изнасилование несовершеннолетних девочек? Как ты вообще умудрился докатиться до такого?
– А тебе разве не по х*ю, что со мной случилось? Я уже полгода дрейфую в свободном плаванье и варюсь в собственном соку. С какой стати тебе вдруг приспичило подсуетиться именно сейчас? И только не надо мне тут втирать душещипательные версии о том, как на твою нежную психику подействовали мои фотки с бабуином. Фотки с бабуином – это наименьшее из всех моих прошлых заслуг, что действительно способно кого-то напугать.
С подчёркнутым неверием во взгляде в скорченной гримасе, Гордон упрямо покачал головой, отметая любые намёки на веру в непорочные мотивы его нежеланной гостьи. А то, с каким презрением он взирал на неё в эти секунды – это вообще отдельная тема для обсуждения. К тому же, он и не собирался ей уступать, ни в чём и ни при каких обстоятельствах.
– Если бы мне было всё равно, Марк, меня бы сейчас здесь не было. Хочешь верь, хочешь – нет, но я на самом деле весьма и весьма шокирована. Я ещё могу найти объяснение умственной деградации Зака и его ярко выраженному антисоциальному расстройству, но ты-то, Марк! С твоим-то неуёмным воображением безудержного искателя и страстного исследователя всего нового, скрытого, недоступного, день изо дня бросающего очередной вызов твоему пытливому уму. Ты же всегда был таким невероятно волевым и сильным, ни перед чем не пасующим и не в меру упрямым, а тут вдруг на тебе. Скатиться до состояния убого и жалкого насильника… Мне почему-то всегда казалось, что тебе и без наглядных примеров из уголовной психиатрии прекрасно известно, что за люди занимаются подобной мерзостью. Что это не только гарантированный путь к полной деградации, но и удел закомплексованных слабаков и безмозглых неудачников, способных ради мнимого чувства самоутверждения и небольшой порции острых ощущений совершить акт физического насилия над более слабым и беспомощным. Ты же не такой, Марк. Совершенно не такой! И никогда таким не был…