Моя грудная клетка содрогнулась от смеха. Из горла вырвались вялые смешки. Ирий коп? Да он обычный любитель пристегивать девушек к кровати. Купил стальные наручники — несложно их достать.
— Давай поговорим утром… — выдавила я из себя. — Хочу поспать немного.
— Тебя перенести в спальню?
— Нет, не думаю, что стоит лишний раз двигаться.
Я сомкнула веки. Боль почти прошла, опасность миновала, и, наверное, поэтому навалилась неподъемная дрема.
Келлан укрыл одеялом, и сон тотчас укутал в ласковые объятья. Одеяло тяжелело, нагревалось, давило на грудь. Кажется, я вяло крутилась под ним, выбиралась, но оно держало меня. У одеяла появились руки, ноги, крепкое поджарое тело и хмельное дыхание.
— Хочешь, тебя отпущу?
Голубые глаза пытливо изучали мое лицо. Может, Ирий предугадывал, как я выгляжу на самом деле. Совершенно иначе. Разница огромная, как у огня и родниковой воды. Как бы он рассматривал мое лицо без капли краски? Родинки на щеке, оттенки зеленого в радужках, невинные черты, которые заострились от бунтарства.
Но вдруг сейчас ему именно чужая, сексапильно-кошачья-разукрашенная, внешность западет в душу?
— Нет, не хочу, чтобы ты меня отпускал. — Я положила ему ладонь на затылок и провела пальцами по мокрым волосам. — И не смотри на меня. Просто чувствуй.
Он зажмурился, и пухлые губы растянулись в озорной улыбке.
— Я чувствую… Как у тебя бьется жилка на запястье под моим большим пальцем. Сердце у тебя колотится бешено. — Ирий погладил подушечкой мою нежную кожу над веной, заряжая кровь мелкой вибрацией. — Интересно, у кого из нас быстрее пульс?
— У тебя его подгоняет сорокаградусное горючее, а у меня по…
Не размыкая век, он приблизился лицом — я оборвалась на полуслове. Или все-таки подглядывал через щелочку из-под угольных ресниц, ведь четко уткнулся носом мне в щеку и потерся лбом о мой висок. Мужские губы едва касались подбородка — дыхание ласково щекотало кожу. Поцелуй скорее… Не то у меня рот сведет от томления.
— А у тебя юбка задралась так высоко, что я чувствую низом живота кружево твоих трусиков.
— Ох… — Я тяжело задышала, опустила руку с его затылка на плечи и заскребла ногтями по влажной коже, точно собралась прорыть путь к крепким мышцам. — Какой, однако, у тебя чувствительный низ живота!
— Ужасно… — Ирий вскинул голову и, жмуря один глаз, зыркнул с вызовом. — Еще ты отдубасила пятками меня по бедрам и, боюсь, бедра у меня тоже стали очень чувствительные и… мстительные.
— Что? — Я рассмеялась. — Мстительные бедра?
Блеснула полоса его безупречно белых зубов. Ирий двинул бедрами, крепче припечатав меня к полу, и напряженный член скользнул по моей промежности, прикрытой трусиками, — там горело, пекло от желания, будто туда капали раскаленным воском.