— Откуда мне знать… Отсюда, между прочим, едва видно трассу, а вы хотите, чтобы я разглядела номер автобуса? — перешла в наступление, сложив руки на груди.
А она может быть дерзкой… И в постели точно ведет себя интереснее, чем та официантка. Надо было тогда с ней, а не… Потому что теперь поздно. Если честно, мне даже не хотелось ее. Зато рехнуться как хотелось найти быстрее Майю и наказать ее за то, что она поступила не так, как я рассчитывал.
— В какую сторону ехал тот автобус? Хоть это помните?
Девушка махнула рукой вправо, в сторону поселков. Какого хрена Майя там забыла?! Почему не поехала в город?
Я откинулся назад и вылетел из отеля на улицу. Взгляд сразу метнулся в ту сторону, куда она, по идее, уехала. Трасса широкой лентой потянулась вдаль, мимо одиноких старых домов, пустыря, полосы леса, и убежала за горизонт.
Найти возле придорожной гостиницы свидетеля, который видел, в какой автобус садилась Майя, будет нелегко. Я это чувствовал. И должен был бы броситься допрашивать каждого встречного, но не мог сдвинуться с места. До рези в глазах вглядывался в дорогу, которая сходилась в точку вдалеке.
Выворачивающие меня наизнанку чувства полностью утихли. Точно умерли от осознания того, что их причина теперь очень далеко. А с ними будто умер я.
Где же тот рой мыслей, не дающий покоя? Теперь в голове стало пусто. На негнущихся ногах я дошел до машины и завалился на водительское сидение как мешок картошки.
Придурок я. Причем полный. Лгун, трус, эгоист и последняя сволочь. Тошно от самого себя.
Конечно, она теперь меня не простит. Да мне самому себя не получится простить. Но я просто обязан ее найти и привезти в Лагерь.
Я не прикидывал, сколько времени займут поиски. Полдня колесил по области. Почему-то мне казалось, что увижу ее, сломленную, уставшую, в том синем сарафане и серых балетках, идущую вдоль дороги или сидящую на остановке, склонив голову. Но она точно сквозь землю провалилась.
Пришлось вернуться в отель и, сознавшись Командиру по телефону в своем провале, ждать коллег. Сам я был не в состоянии допрашивать работников гостиницы.
А что с моим состоянием? Оно колебалось от злости до полной апатии, причем переход из одного состояния в другое мог длиться всего миллисекунду.
Когда все приехали, я поругался с Мартином из-за того, что он намеренно растягивал наш разговор. Я морально убивал себя за то, что опоздал всего на чуть-чуть. После допроса работников отеля выяснилось, что мы с Майей разминулись где-то в пяти-семи минутах. Я мог бы нагнать автобус, если бы бросился за ним сразу.