Губы Ромы почти прижались к моему уху. Сладкая дрожь промчалась по телу, мгновенно отрезвляя и приводя меня в тонус.
— Водитель остановит машину у перехода метро, — еле слышно прошептал Рома. — Я возьму в заложники врача и выйду вместе с ним навстречу легавым. Ты в это время как можно быстрее бросишься в метро. Не останавливайся и не оглядывайся. Я тебя догоню.
Все вещи, кроме моей сумочки с деньгами, мешали бы бежать. Пришлось их оставить. Я бы даже деньги оставила. Плевать. Но больше всего мне не хотелось оставлять Рому. Безумно не хотелось отходить от него дальше, чем на метр.
На один короткий миг я повернула к нему лицо — и этого мига хватило, чтобы решить сделать совершенно не обдуманное движение. Что-то, будоражащее кровь и обволакивающее сердце нежным теплом, побудило меня податься вперед и мимолетно коснуться губ Ромы — жестких и сухих, но таких горячих.
Как никогда прежде мне захотелось, чтобы мир остановился, заглох, исчез. Чтобы остались лишь мы вдвоем. Я, с трепещущим сердцем в груди, и Рома, в широко распахнутых глазах которого мешалось столько эмоций, что сложно понять: рад он или злится.
Машина остановилась. Рома сразу метнулся к врачу, с легкостью взял его за шкирки и потащил мимо меня к дверцам. Последние секунды до старта я собирала по крупицам смелость. Давай Алина, ты сможешь.
Только Рома выволок врача на улицу и приставил к нему пистолет, громко объявляя: «Если кто-то шевельнется — выстрелю!», я выпрыгнула на асфальт и опрометью бросилась к переходу, в который как раз спускались люди, вышедшие из автобуса. Боковым зрением заметила, что за полицейскими машинами чернели давние знакомые. Припустилась еще скорее, ловко лавируя между прохожими, спускающимися по лестнице.
Не оглядывалась. Не останавливалась. Пока не выскочила на платформу.
Меня догоняли бегом по эскалатору, только совсем не Рома. Те самые подозрительные личности из черных машин. К счастью, я успела запрыгнуть в вагон отбывающего поезда до того, как они спустились на платформу следом.
Поезд помчался по тоннелю, а я, борясь с тошнотой и подступающей паникой, пробралась в самый конец вагона, забилась в укромный уголок и разрыдалась, прикрывшись белой шалью.
— Что значит выжил? Это невозможно! — сорвался я на крик. Помощник выждал паузу и из трубки донесся его виноватый голос:
— Сейчас отправлю фото.
Ожидая сообщение, я закурил новую сигарету и оперся спиной о кирпичную стену здания кафе. Всего в двух шагах от меня, где кончался навес, солнце раскаляло асфальт. Крепкий дым наполнил легкие, но не принес облегчения, зато от него стало еще жарче. Мне срочно необходимо что-то покрепче и попрохладнее.