— Вы хотите, чтобы я посидела с Ромашкой? — этот мужчина доверяет мне свое сокровище? Вот это маленькое разговорчивое чудо с кудряшками?
— Да, а насчет работы не беспокойтесь. Я все оформлю, как положено, — опирается спиной о стеллаж, так и не решив пройти в кабинет.
— И как вы себе это представляете? Что от меня требуется? — я в растерянности, чего-чего, а такого предложения я уж точно не ожидала. Это, мягко говоря, необычно и совсем уже за рамки вон выходящее.
— Завтра утром приехать к нам. И на сутки весь дом в вашем с Ромашкой полном распоряжении. Все, что нужно, дома есть, а на то, чего нет, я оставлю деньги.
Молча смотрю на начальника, прикидывая в уме, кто из нас больше двинулся умом. Он, что оставляет дочь с человеком, которого знает меньше недели? Или я, что собираюсь согласиться?
— Так как?
— А у меня есть выбор? — усмехаюсь я, прекрасно помня его слова с первого рабочего дня о том, что недовольных он не держит.
— Есть. Вы, Алиса Алексеевна, можете отказаться. И тогда я буду искать другой вариант, — взгляд исподлобья, и мужчина, отталкиваясь от стеллажа, выпрямляется. — Это не рабочий приказ как от начальника к подчиненной, это просьба отца. Дочка прожужжала мне все уши о вас за выходные. Но я вас не принуждаю и не заставляю. Ваш ответ никак не отразится на вашей рекомендации в институт. Каким бы он ни был.
Вау! Его слова приятно отдаются в сердце.
— Хорошо. Хорошо, я вам помогу. Только ради Роберты. Уж очень хорошая она у вас девочка, — в ответ на его лице расцветает довольная улыбка.
— Спасибо. Мне действительно будет спокойней, останься Роберта с вами, — благодарит тут же. — Адрес скину в сообщении. И… Алиса, еще раз спасибо, — звучит очень даже искренне. И большой босс выходит из кабинета, а я устало опускаюсь на стул с гулко стучащим сердцем в груди.
На что я только что подписалась?
С работы уезжаю в дерьмовом настроении, по пути забрав пораньше Роберту из сада. Но та в противовес мне абсолютно счастлива, что едем домой.
— Папаська, — залепетало чудо на заднем сидении. — У тебя нет настроения? — хмурит светлые бровки дочурка.
— Я просто устал, правда. Но ты не обращай на это внимания.
Въезжаем на территорию участка. Роберта тут же начинает возиться, самостоятельно отстегивая ремни в детском кресле. Я выхожу из машины, открываю заднюю дверь и беру дочь на руки. Та тут же обвивает ручонками за шею и целует в щеку.
От этого на душе растекается тепло. Никто тебя не будет любить так же сильно, как собственный ребенок. Ромашка — мое все, а остальное — такая ерунда, которая определенно не стоит лишних нервов.