Рыжая графиня опять растрепала всем, что провела ночь с вами, – подумала Вереск, а вслух произнесла:
– Возможно, их отсутствие в чертоге имело вполне невинные объяснения.
– Возможно, – согласился Ладимир. – Однако возможно и обратное. Мне тоже удалось кое-что разузнать.
– Что?
Мимо ниши проплыла стайка хихикающих избранниц. Князь проводил их тяжёлым взглядом и вымученной улыбкой.
– Не здесь, Вереск, – шепнул он и снова нашёл её руку. Легонько сжал. – Не здесь и не сейчас. Мне пора развлекать новую порцию охотниц за богатством, иначе они взревнуют и озвереют. А я не допущу, чтобы тебе желали вреда.
– Ступайте, милорд, – смиренно сказала она. – И не волнуйтесь: со мной ничего не случится.
Ладимир не ответил, но посмотрел странно. Пронзительно. Взгляд его потемнел, будто солнце зашло за тучи.
– Мне бы твою уверенность, – процедил сквозь зубы, поднялся и зашагал к центру зала.
Девицы тут же окружили его плотным кольцом.
Официальное приглашение на конную прогулку передал Лукаш.
– Хозяин будет ждать после заката, миледи. – Парень неуклюже поклонился. – Какую лошадь для вас оседлать?
Вереск нахмурилась. Она сидела на низенькой скамеечке в замковом саду, укрытая тенью разлапистой шелковицы, и вышивала, чтобы хоть как-то собраться с мыслями, но визит конюшонка окончательно вырвал её из раздумий.
– А кто ещё из избранниц поедет?
– Никто.
– Как же так? – Вереск отложила вышивку. – По традиции князь должен пригласить троих.
Лукаш сцепил руки за спиной, качнулся с пятки на носок и хмыкнул.
– Он и пригласил троих. Только леди Аэлита, как всегда, нездорова, а леди Риган не умеет ездить верхом.
Хитро…
– Так какую лошадь мне оседлать, миледи?
Тёмно-гнедого княжеского любимца звали Бродягой. Черногривый жеребец отличался буйным нравом и норовил укусить всякого, кто к нему приближался. Справиться с этой зверюгой мог только Ладимир. Даже конюх – опытный лошадник – опасался горячего скакуна. Особенно после того, как однажды Бродяга, почуяв шторм, разнёс стойло в щепы.
Вереск же снова выбрала изабелловую кобылку. За прошлые прегрешения она нарекла лошадь Трусихой, а чтобы заручиться симпатией – угостила морковкой и яблоком.
Бродяга и Трусиха, не торопясь, шагали бок о бок. Узкая дорога, петляя, уходила вперёд, густые ветви сплетались над головой, образуя зелёный купол, а над пёстрым ковром полевых цветов порхали бабочки. На опушке им встретился лис. Вильнув рыжим хвостом, он нырнул в кусты, но Вереск успела разглядеть острые ушки и хитрую мордочку. Далеко наверху стучал дятел, пересмешники спорили о чём-то своём, лошади фыркали, а Ладимир молчал. Молчал угрюмо и хмуро, словно думы его были чернее пасмурной ночи, а мысли кружили вороньём.