Нет! Нет! Там же Ладимир!
– Нет... – прохрипела она. – Нет! Ладимир... Ладимир!
– Я здесь, любовь моя, – услышала рядом. – Я всё время здесь.
– Г-где я? – Перед глазами плыли круги. В ушах шумело, точно в морской раковине.
– Дома. – Князь нежно сжал её ладонь. – Ты дома, милая сирена.
У меня нет дома: я чайка...
– У меня нет дома...
– Ошибаешься. – Горячие губы коснулись виска. – А теперь отдыхай. Набирайся сил.
Мгла сгущалась. Вереск тонула в ней, как в зыбучем песке. Тонула...
Прямо как тогда...
И, прямо как тогда, она собрала все силы и вынырнула на поверхность. Жадно втянула воздух... и села.
Тихо. Темно. Свеча почти догорела. В камине, бледно мерцая, тлеют угли. За окном серебрится Луна, а на бархатном кресле, где она уже привыкла видеть розовое платье, спит Ладимир.
"Я всё время здесь", – вспомнила Вереск и смутилась. Она потёрла лицо ладонями, окончательно прогоняя сон, и перекинула на одно плечо спутанные волосы. Будить князя не хотелось: он так сладко дремал. Поэтому она выбралась из постели, подкралась к нему на цыпочках и укрыла шерстяным пледом.
– Ты что это удумала? – Ладимир схватил её за запястье и привлёк к себе. – Тебе нельзя вставать.
– Всё в порядке, – прошептала Вереск, погружая пальцы в волнистые русые волосы. – Я здорова.
– Безусловно! – сердито фыркнул князь, без особых усилий поднял её на руки и отнес в кровать. – Вот так.
Он укутал её меховым одеялом, и сам вытянулся рядом.
– Ты напугала меня.
– Простите, милорд...
– Не думал, что наш с Аваном поединок заставит тебя лишиться чувств.
Поединок? Да меня хотела убить безликая женщина!
Вереск чуть не застонала. Ей так хотелось рассказать Ладимиру о своих страхах и видениях, но вдруг князь сочтёт её безумной? Она закусила губу, отгоняя подобные мысли.
– Как ты? – Ладимир провёл тыльной стороной пальцев по её щеке.
– В порядке, – она слабо улыбнулась. – А вы, милорд?
– А что – я?
– Вы были ранены. – Рука князя опустилась ниже, и ладонь мягко сжала грудь. Вереск не стала препятствовать ласке.
– Пустяки, – хрипло усмехнулся он, целуя её ключицу. – Царапина.
– А лантийский граф?
– Там всё сложнее. – Ладимир задрал ночную рубашку. Дыхание опалило низ живота, а затем нежную кожу на внутренней стороне бедёр.
– Но он жив?
– Жив, – отозвался князь, а ласки его стали настойчивей. – Но поговорим о нём позже. Сейчас меня заботит только одно. И это не Аван.
– А-ах! – застонала Вереск, когда губы Ладимира оказались в самом сокровенном месте.
– Я знаю, ты только очнулась, – прошептал он, отрываясь от своего занятия. – Поэтому если не хочешь... Если не в силах, то...