Нет. Нет! Её не существует. Безликой не существует!
– Она всего лишь плод моего воображения, – сказала себе Вереск, и мутная тревога стала растворяться, как сахар в кипятке. – Кошмарное видение, не более.
Хотелось зажечь свечу. Хотелось мучительно, до рези в печёнке. Зажечь свечу и убедиться, что за спинкой кресла не стоИт призрак второй жены князя Тито. Не стоИт, не дышит в затылок, не протягивает бледных рук с корявыми узловатыми пальцами.
Дрожащей рукой Вереск вытащила огниво из кармана передника. Ударила кресалом о кремень и запалила трут. Во мраке заплясало трепетное пламя.
Ну а теперь... надо оглянуться.
Она задержала дыхание и повернулась резко, будто намеревалась застать неведомое чудовище врасплох. И опять: никого. Ничего.
– Я схожу с ума, – пробормотала Вереск и схватила с прикроватной тумбы кружку, в которой осталось немного воды. Выпила залпом. – Схожу с ума.
Когда скрипнули половицы, и за дверью мелькнула тень, от леденящего липкого страха не осталось и следа.
Милда, – поняла Вереск и устало вздохнула: бояться и трястись от каждого шороха порядком надоело. Сколько же можно? – Это Милда пришла читать свои нотации. Сейчас опять начнёт брюзжать да ворчать, или, того хуже – пичкать едой...
Ну и здóрово!
Предложу старушке разделить трапезу, – решила Вереск. – За разговором ночь промелькнёт, не заметишь. Милда великолепно разбирается в травах и знает целую кучу древних легенд и поверий: с ней не соскучишься. Да и с Аваном если что поможет. А норов у служанки так крут, что призраки сюда при ней и не сунутся.
Ну а если сунутся, она забухтит их насмерть.
Но что же она медлит? Почему не стучит? Стоит себе за дверью со свечой и тяжело, со свистом, дышит, будто пробежала без остановки целую лигу.
– Милда! – тихонько окликнула Вереск. Она понимала, что Авана сейчас не разбудит и пушечный залп, но кричать в голос не рискнула. – Милда, ты чего там...
– Миледи! – тонкий голосок за дверью звучал надрывно, перемежаясь всхлипами. – Миледи, откройте! Пустите меня, умоляю! Она... гонится за мной! Впустите же меня! Откройте! Это я... Дара!
Глава двадцать шестая
Дара…
Вереск застыла, не в силах пошевелиться.
Дара…
Та самая Дара, которую она собственноручно обмыла и нарядила в погребальный саван перед тем, как проводить в последний путь…
Несчастная девочка...
– Откройте! – молил знакомый голос. – Откройте же! Она уже близко! Она…
Страх обрушился лавиной, а леденящая тревога обратилась паникой. Обжигающей, точно брызги кипящего масла. Куда бежать? Кого звать на помощь?
Никто не придёт. Никто не поможет. Никто не видит призраков. Не видит и не слышит. Никто.