– Это как?
– Просто. – Боцман выпустил колечко дыма. За ним второе и третье. – Люди, похожие на нас, сыграли важную роль в жизни капитана. И теперь он воссоздаёт их образы снова и снова в разных мирах.
– Ага. – Штурман скрестил руки на груди и скорчил совершенно зверскую рожу. – Воссоздаёт. А Тварь эти миры с превеликим аппетитом пожирает. Снова и снова. Конец нам, говорю же!
– А я? – нахмурилась Вереск. – Я тоже... образ?
– Не исключено, – кивнул старик, попыхивая трубкой. – Смотри, как он тебя продумал: настоящая красавица! Только прошлого нет, но это такие мелочи...
"Ты – самая светлая грёза в мире, полном теней", – вспомнились слова Ладимира, и противный ком встал в горле, мешая дышать.
– А безликие гости? – спросила она. – Безликие гости и избранницы, не помнящие вчерашнего дня – это те, кого он продумал хуже?
– Соображаешь, – фыркнул Штурман и взялся за весло. Боцман досадливо последовал его примеру. Уключины снова заскрипели мерно и противно.
Вереск закрыла глаза. Мысли в голове кружились чёрным вороньём. Образы, миры, демиурги... Может, она спит? Или бредит? Или окончательно сошла с ума? Она свесила руку за борт, чтобы погрузить пальцы в холодную воду.
– Не стоит этого делать, – предостерёг гнусавый голос.
– Почему?
– Безмирье засосёт.
– Безмирье? – Вереск посмотрела вниз. Плотные седые клубы застили волны... А может шлюп действительно плывёт по туману? – Что за безмирье?
– Реальность вне миров демиурга, – пояснил Штурман. – Жуткое место, скажу я вам. Ладимир туда то и дело вываливается. Замучились спасать...
Он вдруг осёкся и побледнел.
– Ну ты и ослина! – рыкнул Боцман, бросая грести. – Дать бы тебе веслом по роже за язык за твой длинный!
Но шарахнуть товарища веслом по лицу старик не успел. Хотя... Может и успел, да только Вереск не видела. Не думая, не колеблясь, без тени сомнения и страха она перегнулась через борт и полетела вниз. В холодное липкое марево...
Глава тридцать пятая
Никогда ещё Вереск не видела ничего более серого. Хотя... может и видела. Просто забыла...
Вдаль тянулась нескончаемая вереница высоченных серых домов. Абсолютно одинаковых унылых домов. Безликих и мрачных, точно исполинские надгробия. Их странные плоские крыши подпирали тяжёлое небо, затянутое свинцовыми тучами. Моросил дождь. Клубы молочного тумана медленно поднимались вверх. Туда, где за призрачной пеленой скрылось тусклое солнце.
Невероятно ровная чёрная дорога блестела от измороси, и Вереск, пошатываясь, ковыляла по широкому, разделённому толстой белой полосой, тракту. Она не понимала, куда идёт, зачем и что ждёт впереди. Где-то глубоко в душе дрожала, словно капля росы, робкая надежда. Я найду его, – думала Вереск. – Я непременно найду его. Он здесь. В безмирье. И я найду его.