Придёт за новой жертвой…
Вереск подняла с пола книгу – сброшюрованные листы печатного текста в прозрачной папке. Строчки заплясали перед глазами. Здесь, в этой истории, её любимый жил полной жизнью. Сражался, смеялся, любил, надеялся и верил… в чудо.
Мы все должны верить…
Она прочла всё до последней буквы. Роман обрывался на том самом месте, когда князь Ладимир отправился в Лантию, чтобы вручить гордячке-Арабелле платье избранницы. То самое розовое платье…
Здесь нет ни слова про меня! – удивилась Вереск, снова и снова перечитывая последний абзац. – Ни слова. Но как же… Почему?
«Ты существуешь, хотя не должна», – вспомнились слова Безликой.
Он не успел, – поняла вдруг Вереск. – Ладимир попросту не успел закончить историю, поэтому в ней нет меня. Но тогда, получается, что…
Осознание пришло внезапно. Прошило насквозь, точно разряд тока. Обрывки воспоминаний и образов сложились в единую картину. Сомнений не осталось. Как не осталось и страха.
– Я должна жить, – сказала она вслух и крепко сжала кулаки. – Должна жить ради него!
Из нагрудного кармана спящей медсестры торчала ручка. Самая обычная шариковая ручка, но Вереск прикоснулась к ней, как к священной реликвии. Теперь она знала, что делать. Знала наверняка. У неё осталось полчаса до рассвета и полупустая страница недописанной книги…
Последняя страница последней книги последнего демиурга.
Глава тридцать девятая
Серый город тонул в предрассветном тумане. Всё вокруг казалось призрачным, нереальным, словно лишённый красок сон. Вереск брела по пустынной улице, обхватив себя за плечи. Я сделала всё, что могла, - твердила она себе. – Всё, что было в моих силах… Ладимир в безопасности, а это – самое главное. Забвение не придёт к нему, нет. У хитрой твари совсем другая цель.
Мучительно хотелось встретить кого-нибудь. Хоть одну живую душу. Увидеть лица, услышать голоса… Смех, или ругань – не важно. Но город спал, и только окна хмурых высоток равнодушно взирали на Вереск. Она вздохнула.
Осталось совсем мало времени. Совсем мало.
Ноги сами привели её к набережной. Туман здесь был гуще. Седой и холодный, он стелился над брусчаткой и плыл по воде рваными клубами. Вереск помнила это место другим. Тогда здесь играла музыка, и людей было столько, что не протолкнёшься. Пахло сиренью и сахарной ватой, а дети несли в руках воздушные шары. В тот далёкий день всё дышало счастьем, а теперь…
- Тоскуешь о былом? – Безликая возникла из ниоткуда. На этот раз она приняла вид огромного, с человека ростом, ворона.
Вереск посмотрела на неё так, как кассиры в гипермаркетах смотрят на очередного покупателя в час пик, и подошла к кованой ограде. Ладони легли на мокрый от дождя парапет. Холодно. Интересно, там внизу так же холодно, или ещё холоднее?