- Я не буду спать с Вами,- слова вырвались с моих уст прежде, чем я смогла подумать.
Казалось, что кто-то вырвал у меня это признание.
- Вот как?
Улыбка, блуждавшая на его устах, незаметно превратилась в хищный оскал. Всего на мгновение. Но этого хватило, чтобы страх холодком спустился вдоль хребта, и замер ледяной сосулькой в районе пупка. А в памяти всплыли прощальные слова Лима - выжить любой ценой.
Если я сейчас признаюсь, что не была верна своим "женихам", погублю и себя, и Лиама. Мой зверь, запертый в глубинах моего сознания, посылал мне едва слышные сигналы тревоги.
- И почему же?
Его гипнотизирующий взгляд совершенно осязаемо тянул из меня правду. Но ледяная сосулька, поселившаяся во мне, остужала вспыхивающий под его напором мозг. Я тоже зверь, женишок. Слабый. Испуганный. Запертый в клетке. Но зверь. Инстинкт выживания заставил меня нести чепуху:
- Я Вас не знаю…
Широкие и черные, словно нарисованные брови домиком сошлись над переносицей. Он явно ждал не такой ответ. И вдруг его улыбка вновь одарила меня мягким теплом, а жалящий обруч, сковавший мою голову, рассыпался перед глазами тысячами искр.
Я была в полном сознании, когда падала у его ног обессиленным трупиком. Мозг работал на полную катушку, ища выход, а обессилевшее тело отказывалось меня слушать.
Мужчина успел подхватить меня до того, как я грохнулась на пол. Легко, словно пушинку он поднял меня и положил на постель. Встав возле меня на одно колено и опершись руками вокруг моей головы, склонился ко мне и, не обращая внимания на мое застывшее бледное лицо, поцеловал в губы. Легко и целомудренно, но давая понять, что отказа он не принимает.
- Это поправимо, девочка. Меня зовут Дэниэл. Между нами заключен брачный контракт.
Эти слова он шептал мне в лицо, склоняясь так близко, что его губы и щетина касались моей кожи.
- Есть что-то еще, что мешает тебе принять меня?
Я вновь ощутила, как огненный обруч сжимает мою голову. Зачем он это делает? Мне так больно, что я готова признаться во всем…
- Да…
- И что же это, Каприсуэль?
Но мой зверь, корчась от страха, послал мне спасительное видение. Глаза. Глаза Лиама и его полный сожаления взгляд. И боль отступила. Вернее, я все еще чувствовала сжимающийся вокруг черепа обруч, но той боли и жара уже не испытывала.
"Живи!" - молили глаза Лиама.
С языка были готовы сорваться одни слова, но произнесла я совершенно иное:
- Вы меня пугаете. Я вас боюсь. И хочу знать все…
Я не соврала. Но роковое признание так и не сорвалось с моих губ.