– Держи, – говорит Лео и протягивает мне миску.
– А ты? – спрашиваю, но не громко, чтобы он не передумал, не дай Бог, а тихо, как мышь.
– Вода ещё осталась, хватит и мне.
Пока я убирала в багажник провода, он переливал воду из котелка в термос. Тогда меня это взбесило, и я что-то рявкнула ему. Теперь стыдно.
– Спасибо, – говорю. Ещё тише.
– Иногда «игры с водой» бывают полезны, – подмигивает мне.
Да, точно, я крикнула ему, чтобы прекратил играть с водой и лез в палатку, пока не простыл.
– Ну как, согрелась? – спрашивает, пока я хлебаю суп, и улыбается.
Лео в сухой футболке и штанах, я в своей меховой пижаме, поверх ещё одной меховой пижамы. А вокруг меня обёрнут расстёгнутый спальник и… тёплое одеяло. У каждого человека свои причуды, я кутаюсь. Всегда сплю в тёплом комбинезоне и зимних носках. Дома у меня самое толстое из всех ватных одеял – продавец в магазине заверяла, что оно сделано из верблюжьей шерсти. Я думаю, это враньё, потому что верблюдом оно не пахнет.
Как объяснить Лео, что мои кости за два проведённых на улице года так промёрзли, что я вот уже годы никак не могу их отогреть? Да и нужно ли это объяснять?
Как ему донести, что даже если палатка сделана из непродуваемой ткани, я всё равно не смогу уснуть, если она поставлена в неподходящем, небезопасном месте? Я знаю, что мои страхи абсурдны, как и одержимость потребностью спать в сухом месте без ветра и желательно без дождя, но то, что сдвинуто в твоей психике, не вернуть на место одним желанием.
Благодаря козырьку над входом в палатку Лео, мы можем держать дверь наполовину расстёгнутой и наблюдать за тем, как медленно гаснут дрова в костре. Теперь они уже сдались и перестали шипеть, ругаться на дождь паром.
Лео не приготовил для себя суп. Пока я уплетала свой, не думала об этом, и только когда закончила, решила заварить порцию и для него. Но оказалось, что никакой второй миски нет – он с самого начала взял только одну.
Лео лежит на спине, его сосредоточенное лицо освещено экраном телефона: он читает и периодически хмурится. Его телефон беспокоит меня в последнее время всё больше и больше – она всегда на связи, пишет ему часто и помногу. Вначале мне было наплевать… ну, почти, но дальше, чем больше времени мы проводим вместе, тем сильнее печёт у меня где-то под рёбрами каждый раз, как его телефон сигналит о новом сообщении. И когда бы я ни взглянула на экран, там всегда только одно имя – Карла.
Кажется, он закинул термос за матрас – когда дождь утихнет, можно будет сбегать к машине и добыть ему порцию сухой лапши. Я осторожно просовываю руку, нащупываю термос, ещё тише достаю его и открываю – он пустой.