– Лео! – зову его шёпотом и опускаюсь на корточки.
Мне бы хотелось звать его громче, но голоса совсем нет. Он открывает глаза, и я вместе со слезами выдыхаю:
– Ты слышишь меня, Лео?
– Отлично слышу.
Спокойствие в его тоне усмиряет и мою бурю внутри.
– Что он тебе сделал?
– Ничего.
В его руке всё ещё крепко зажат топорик, который я искала. Вероятно, Лео припрятал его в палатке и вооружился прежде чем отшвырнуть меня в сторону.
– Ты убил его?
– Даже пальцем не тронул.
– А где он?
– Откуда мне знать? Домой, наверное, пошёл.
Лео с подозрением и даже некоторым раздражением смотрит на мои ладони. Они уже хорошенько ощупали его руки и ноги, а теперь задрали футболку, чтобы легче было обследовать торс.
– Извини! – сразу же отдёргиваю их. – Ты точно цел?
– Никаких сомнений.
Но я же вижу, что лицо у него бледное, губы побелели, а вокруг глаз проступили уже знакомые тени.
– Спина?
– Да.
– Это, наверное, из-за того, что ты так резко меня дёрнул… – соображаю вслух. – Таблетку или инъекцию?
– Инъекцию…
Последнее он даже выговаривает с трудом. Его аптечка спрятана в нише возле водительского сидения. Тётка с соседней площадки продолжает орать, но мне некогда вслушиваться – я мою руки прямо на месте из торчащей из-под земли трубы с краном для подключения трейлеров. Кажется, он даже относится не к нашей площадке, а к её.
– Вы понимаете, какую угрозу ваши действия представляют для окружающих?! У меня в трейлере ребёнок! Что, если бы он вышел без сопровождения взрослых?
– Пусть не выходит без взрослых, – отвечает на её вопли Лео.
– Как Вы… можете! Я пожалуюсь в администрацию!
– Это уже наверняка кто-нибудь сделал.
Мои руки трясутся, пока я набираю в шприц раствор из одной ампулы, затем в другой шприц из другой. У Лео уже выступил пот на лбу, и его ответы женщине становятся односложными.
– А если бы здесь были Ваши дети? Что, если бы медведь навредил Вашему ребёнку?
– Слушайте… – Лео закрывает глаза, пока я смазываю антисептиком вену на его руке. – Она просто не знала, вот и всё…
– Что с Вами? Что с ним? Медведь поранил его? – теперь соседка, кажется, паникует ещё больше.
Однако всё моё внимание сосредоточено на введении иглы под нужным углом – это не так просто, как кажется, и я всегда боюсь пробить вену. Самое сложное и самое для меня тяжёлое в этой моей работе – рвать его кожу иглами и искать вены. Средство, которым мы снимаем его приступы, можно вводить и внутримышечно, но Лео никогда не соглашается. Во-первых, при внутривенном введении облегчение наступает быстрее, а во-вторых, и подозреваю, это главная причина – он просто не желает заголять свой зад. Так что, мне приходится искать вены. К тому же, с некоторых пор я ввожу ему два средства, и чтобы не колоть дважды, каждый раз исполняю акробатический номер по очень быстрой замене одного шприца на другой при остающейся в вене игле. По всем этим причинам мне сейчас совершенно не до внешнего мира, будь там хоть третья мировая.