– Рассказывай, – говорю.
– Как-то раз… один очень гордый мужик… набрёл на берлогу медведя в лесу. Медведь его спрашивает: «Съесть или надругаться?». Само собой… «Надругаться». Как только медведь закончил… своё грррязное дело, мужик рванул домой за ружьём. Прибегает к медведю, стреляет, а ружьё даёт осечку. «Съесть или надругаться?» – спрашивает медведь. «Надругаться».
Я обрабатываю руки, надеваю перчатки, набираю в шприц раствор. Лео, невзирая на боль, не сдаётся:
– … всё кончено. Мужик прибегает домой, откапывает в саду свои армейские гранаты, возвращается в лес, забрасывает все тридцать штук медведю в берлогу, да так, что целый каньон разворотило.
Я прокалываю кожу, за ней вену, на мгновение замираю, чтобы почувствовать его кровоток.
–… «Получи с..ка!» плюёт мужик на могилу медведя. И вдруг кто-то кладёт ему на плечо лапу: «Я знал, что тебе понравится!».
Вынимаю иглу, прикладываю тампон с антисептиком к коже.
– Что? Не смешно?
– Очень смешно, – говорю. – Оцени степень боли от нуля до десяти.
– Это зачем?
– Надо.
– Шесть.
Через десять минут тоже «шесть». И через двадцать, и через тридцать. Через час «пять».
– Вот же дерьмовое дерьмо… – стонет Лео.
– Что, Бэтмен, всё ещё больно?
Он только кривится и дышит тяжело и натужно. Обычно после введения препарата ему становится легче уже в первые пятнадцать минут. Я даю ему помучиться ещё десять минут, потом предлагаю:
– Давай ещё один?
Лео молчит. Опиоиды, которые я ему вкалываю, вызывают зависимость. Никогда бы не подумала, что когда-нибудь собственноручно буду регулярно вводить наркотики человеку, к которому испытываю…
– Лео… я должна признаться тебе кое в чём.
– Давай! Жги…
Он тут же поворачивает голову, чтобы видеть мои глаза. Ему хоть и больно, но это не тот приступ, который лишает его сознания – я уже научилась их классифицировать по его поведению и затем определять, что колоть и когда. В последнее время я всё чаще давала ему обезболивающее, не вызывающее зависимости – средство, которое вводят внутривенно послеоперационным пациентам. В сочетании с препаратами, снимающими спазм и напряжение, эффект был тот же, что и при введении опиоида.
– Лео, я сейчас не вкалывала тебе обезболивающее. Я ввела тебе физраствор, то есть практически воду.
Я ожидаю от него фейерверк слов с корнем на букву «f», но он совершенно спокойно блуждает мученическим взглядом по моему лицу.
– Зачем? – спрашивает.
– Чтобы показать тебе правду.
– Какую ещё правду?
– Лео, тем, у кого боль в голове, помогает плацебо, а тебе нет. У тебя проблемы со спиной и тебе нужно повторное обследование.