— Надеюсь, я утолил твоё любопытство, — неожиданно закончил Петров, слаживая руки на груди. — Если в следующий раз захочешь сесть за другой столик, не надо ничего объяснять.
— Да я тут уже привык. Не вижу причин менять свои привычки.
Разговор был окончен, как и время, отведённое на обед. С головой полной сумбурных мыслей, которые, кстати, ещё надо было переварить и разобрать, Денис вернулся в клинику и молча сел за рабочий стол. Лариса Петровна в спешке доедала бутерброд, косо поглядывая на разбросанные вокруг себя хлебные крошки. Боясь получить нагоняй от врача, она принялась сметать их свободной рукой, но Денис даже бровью не повёл, полностью погружённый в глубины своих мыслей. Похоже, разговор в кафе надолго отпечатался в его памяти, заставив по-новому взглянуть на правильность восприятия многих моментов жизни в целом.
Доев, наконец, злосчастный бутерброд, который так долго не хотел проглатываться, и так не услышав замечания по поводу крошек, медсестра неожиданно предложила доктору отведать свежий кофе, который он любил пригубить каждый раз по возвращении с обеда. Впервые с начала совместной работы она услышала отказ. По всему было видно, что Денис пребывал в каком-то другом измерении, что было ему совершенно несвойственно. Лариса Петровна только пожала плечами и плюхнулась обратно на место, оказавшись бесполезной.
С минуту поёрзав в кресле, она достала телефон и углубилась в просторы интернета, муторно спасаясь от безделья. Денис перевёл задумчивый взгляд в сторону помощницы, впервые обратив на неё своё внимание. «И она туда же. Гаджеты, социальные сети, взаимные лайки».
Оставшиеся часы приёмов прошли совсем не интересно. То ли пациенты вели себя одинаково, то ли врач пребывал в тягостном раздумье, без азарта выполняя свои обязанности. К концу дня, отпустив медсестру домой, он решил немного задержаться. В полном одиночестве, потушив свет, впервые за целый день он остался наедине со своими мыслями. Денис даже не понимал отчего его так взволновал рассказ Петрова. Казалось бы, это личная интимная жизнь постороннего человека. Миллионы людей живут с подобной философией, не журясь своих деяний. Какой-то мифический червь сверлил череп, пытаясь добраться до самых глубин его подсознания, проникнуть в которые не мог никто. Что хранилось в дебрях мозговых нитей, оставалось до конца не ясно. Возможно, история Сени Петрова вовсе не возмутила Дениса. Возможно, она лишь раззадорила его инстинкты, похороненные оседлым образом жизни и приторными моральными обязательствами, навязанными обществом. Одно было ясно — разговор в кафе крепко засел в мыслях, заставляя перебирать услышанное и по-новому разбираться в себе и своих желаниях.