— Ну как, — спросила Карла, — выспался?
Она стояла возле окна, полностью одетая, с сигаретой и картонным стаканчиком кофе в руках.
— А что?
— Ты проспал пятнадцать часов. Жизнь слишком коротка, чтобы разбрасываться временем.
«Особенно моя», — подумал я невольно.
— Нужно сделать тебе новый паспорт и достать компьютер. А еще у нас плохо с деньгами.
Я повернулся на спину, откинул одеяло и тут же укрылся снова. Здравствуй, утренний стояк! Сам я к нему привычен, но Карла может неправильно истолковать. Или наоборот, правильно. Не считая кровати, в комнате были только два стула и шкаф, а значит, она либо спала сидя, либо рядом со мной. Вот бы сейчас подумать о чем-нибудь отвлеченном, вроде предательства лучшего друга.
— Я купила тебе кофе, но он остыл. А еще шоколадку и новые носки, потому что твои, как бы это сказать...
— Я понял, понял.
Она отвернулась, и я прошмыгнул в ванную у нее за спиной. А потом мы отправились делать паспорт, уже второй за месяц.
На фотографиях у меня обычно такое выражение лица, будто я хочу кого-нибудь убить. Но Карла сказала, что это необходимо, поэтому пришлось забраться на неудобный вертящийся стул в полуподвальной студии с выкрашенными в черный стенами и раздражающе яркой лампой. Я старался не материться вслух, пока сухонький француз в обтягивающих брючках настраивал аппаратуру Он непрерывно что-то болтал, а Карла отвечала с обворожительной улыбкой. Я, конечно, учил французский, до того, как маменька перевела меня в еврейскую школу, но помнил сейчас одну лишь грамматику. Все двенадцать времен не могли развеять уверенности в том, что меня бессовестно обсуждают.
— Что он говорит? — спросил я у Карлы.
— Какая разница? Улыбайся, и это закончится быстрее.
— Не могу. Он мне не нравится.
Карла покачала головой.
— Хорошо, он говорит, что ты мог бы работать моделью.
— Это издевательство?
— Ни капли. Ты — именно то, что нужно. Высокий, худой, и смотришь волчонком, не пытаясь заигрывать с камерой.
— Он гей?
— Тебя это смущает?
— Теоретически, нет.
— Выдохни и успокойся. Арно делает изумительные поддельные паспорта, горячо любимые пограничниками всего мира.
Полчаса спустя мы вышли на улицу, оставив смазливому типу пачку денег и фотки моей угрюмой физиономии.
— Что теперь? — спросил я, надеясь втайне на сытный завтрак, можно снова «У Самира».
Она улыбнулась своей улыбкой Моны Лизы.
— Мне нужно встретиться с одним человеком. От этого зависит, будут у нас деньги или придется добывать их разными неприятными способами, например, одалживать у старых знакомых, которые совсем не рады меня увидеть.