— У меня важный разговор.
— Виноват! Прошу прощения! — и ресторатор удалился из комнаты, плотно притворив за собой дверь.
Вскоре на другом конце провода раздался знакомый голос Климовича.
— Алло?
— Алле, Евгений Константинович? Я вас категорически приветствую! — слегка заплетающимся языком проговорил Керенский в трубку микрофона, плотно прижав его к губам.
— Да, я слушаю вас, господин министр, — слегка удивлённо проговорил Климович.
— У меня к вам вопрос индивидуального характера, — еле выговорил Керенский полузабытое слово.
— Слушаю вас внимательно!
— Вы знаете некоего Манасевича — Мануйлова?
— Маленький, пухлый, наглый и готовый пролезть куда угодно?
— Да, именно так.
— Гоните его в шею. А лучше посадите. Впрочем, это бесполезно, уже завтра абсолютно неведомым образом он окажется на свободе. Чтобы вы с ним не делали, он обязательно вывернется. Он работал на нас и одновременно против нас. Ему, конечно, далеко до Евно Азефа и он ненавидит большевиков, но при всём при этом, он патологический врун и предатель. За деньги и за искусство предаст не только других, но и себя. Любит крепкую власть, работает на неё, но в любой момент может начать работать и против. Стать двойным и тройным агентом для него не проблема.
— Ясно, это всё?
— Нет, это только часть информации, но и этого более достаточно, чтобы понять, что он за человек. Вы министр, вам и решать.
— Спасибо, Евгений Константинович, я вас услышал. Всего хорошего.
Изогнутый рожок трубки зацепился за предназначенный ей крючок, а Керенский снова отправился в зал допивать свой херес. Ему было над чем поразмыслить. Манасевич-Мануйлов сидел на прежнем месте, а возле него стояла дама в тонком платье, плотно облегающем фигуру.
Херес был почти допит.
— А мы вас с Элеонорой уже основательно заждались, — расплылся в сладкой улыбке Иван Фёдорович.
— Прекрасно. Элеонора, прошу присаживаться. А с вами мы можем встретиться завтра, господин Манасевич-Мануйлов. Скажем, в час пополудни в «Крестах». Жду вас там с нетерпением. Элеонора… — и взяв за руку женщину, но, не целуя её, Керенский усадил даму на стул, на котором до этого мгновения сидел Манасевич.
— Что же, не буду вам мешать общаться. Возможно, мы сможем с вами встретиться и в другом месте, — нисколько не подав вида, что он огорчён или расстроен, или просто удивлён, проговорил бывший зарубежный агент охранного отделения жандармского корпуса.
— Вина?
— Ну, я не знаю… — начала жеманиться светская дама.
— Что там знать, наливаете да пьёте! — несколько грубо сказал Керенский.
Взяв бутылку хереса, Керенский, ни секунды не раздумывая, налил пьянящей жидкости даме в чистый бокал.