Пуля чиркнула по мостовой, но в грабителя не попала, а тот уже развернулся, чтобы скрыться за углом, когда Керенский выстрелил во второй раз. Этот выстрел оказался намного удачнее, и вторая пуля пронзила икру убегающего бандита.
Издав невнятный крик, человек в солдатской шинели рухнул на землю. Страх подстегнул Керенского и, рванув револьвер из кармана, он бросился к упавшему грабителю. Треснула шерстяная ткань, разорванная в клочья, и револьвер оказался в руке Керенского.
Выставив его перед собой, Алекс стал лихорадочно нажимать на спуск, целясь в лежащую и пытающуюся уползти фигуру. Сухо щёлкал курок, боёк ударял по капсюлю патрона, грохот выстрела извещал о том, что пуля покинула ствол револьвера. А лежащий на земле грабитель содрогался от попадания в тело безжалостных пуль.
Лязгнул пустой барабан, грохот выстрелов прекратился, и наступила оглушающая тишина. Под неподвижно лежащим телом человека медленно растекалась тёмная лужа крови. Он не шевелился.
— Ааа! — закричал Керенский и бросился бежать, не разбирая дороги, и не выпуская из обеих рук пистолетов. Куда бежал, он и сам не знал. Успокоился он только тогда, когда пробежал пару кварталов. Оглянувшись, он даже не понял, где находится. Вокруг никого не было.
Одна неясная тень, заметив его, подалась было навстречу, но, увидев растрёпанный вид, разорванное в клочья пальто и оружие, крепко зажатое в обеих руках, шарахнулась обратно и, заскочив в ближайшую подворотню, исчезла из вида.
С трудом сориентировавшись, где находится, Керенский обходной дорогой добрался до ждущего его автомобиля. На все расспросы адъютанта и шофёра он только отмахивался, говоря.
— Темно было, поскользнулся, упал. Тут кто-то крикнул, я рванул пистолет, вот разорвал карман.
— А кто вам пальто разрезал?
— Да не знаю, бандиты совсем распоясались. Милиция-то не работает! — не понимая, что говорит бред, вещал Керенский. Он совсем не обращал внимания на то, как в удивлении от его слов вытягиваются лица подчинённых.
— На вас напали бандиты? — протянул шофёр.
— Нет, не знаю, я не видел, там было темно. Не помню, не знаю. Ну и что? Какие-то непонятные люди попались мне навстречу. Я к ним с речью, а они напали на меня, хотели избить, но я смог вырваться. Не всем нравится революция. Не знаю, кто это был. Бандиты или анархисты, а может, меня уже кто-нибудь и выслеживает. Надо дать знать об этом Савинкову.
Я даже стрелял потом, но, кажется, ни в кого не попал. Да и стрелял я в воздух, а потому никак и не мог попасть. Нет, ни в кого не попал! — бормотал Керенский вслух жалкие оправдания для своей совести.