— Слушай, Машка! А где твой парень? Был же у тебя это… Как его, мать? Забыл, дурень старый…
— Валера, дорогой! Как же так, а? Мы же только вчера их фотографии с Машенькой просматривали... — помогла ему родственница. — В самом деле, солнышко. Где? Два года вместе ведь уже. Могла бы и привезти его с собой.
— А, Валера… — поморщившись, я отложила чашку подальше и как на духу выпалила: — Мы расстались.
— ЧТО?! Как это? — воскликнула мать таким тоном, будто он меня у алтаря с тройней кинул. Еще и с кредитом на лям, минимум! — Как же так, Машенькая? Ай-яй-яй! Любовь ведь должна быть одна и на всю жизнь, как у нас с отцом. Бедная ты наша, бедная…
— Что же теперь делать, дочь? — подал голос отец. — Что же теперь будет?
Я перевела на него растерянный взгляд и тут же поперхнулась воздухом. Он судорожно схватился за сердце, гуды его посинели на глазах, а лицо побелело. Такой виноватой я себя еще в жизни не чувствовала.
— Эмм… Да мы не то, чтобы прямо расстались! Вы неправильно поняли, — затараторила я, в бегах за лекарствами из одной комнаты в другую. — На время поездки к вам и расстались… Ничего серьезного. Во-о-от.
— Тьфу на тебя! — рявкнул отец, ударяя кулаком по столу. — Так нормально объясняй, чуть кони из-за тебя не двинул!
На следующий день отец потащил меня к себе на работу. Они с мамой держали несколько киосков по продажи телефонов. Благо, поток клиентов всегда был большой, это отвлекло меня от грустных мыслей. Дима так на связь и не вышел.
— Ну, что, — бодро окликнул отец меня после обеда, многозначительно подмигнув, а затем указав на испепеляющее на улице солнце. — пойдешь со мной и мамой нашу семейную традицию продолжать или вы там в столице все такие изнеженные?
Я любила городок, в котором жила. В частности, потому, что находился он на берегу моря. Кто еще может похвастаться тем, что в январе месяце сходит на пляж? А вечером, пялясь бездумно в экран телефона и гипнотизируя его снова и снова… Не выдержала и написала первая. Точнее, прислала одному слишком гордому депутату фото.
Удивительно, но оно было открыто мгновенно. Будто у Димы тоже была открыта наша переписка.
«Машунь, — написал мне тот, — почему ты в легком свитере рядом с морем? Мне кажется, или я вижу купальник?»
Настроение стало хуже не куда. Заканчивался третий день моей добровольной ссылки, я так скучала по Диме все это время. А он ни разу не позвонил, ни написал. И все, что получила я за свою отвагу – очередные претензии.
«Да, это купальник, — ответила спустя целые пять минут. Пусть помучается! — Мы с родителями купались.»