Распахнула дверцы, уставившись на полки задумчиво. Затем поняла, что стоять больше в холодном и мокром на сквозь платье просто невыносимо, как в мороз голой в снег прыгнуть. Не то, чтобы я это пробовала, но именно так себе и представляла!
Поэтому просто взяла его и стянула, откинув в сторону. Позади кое-кто не двояко подавился и закашлялся. Кровать моя бедная заскрипела.
— Ма-а-ашунь, — хрипло и чертовски низко окликнул меня Дмитрий Петрович. — А, Машунь?..
— Что? Выйти резко захотелось? Так я вас не держу. — невинно протянула я, продолжая перебирать полки. Из-за сборов перед праздником все было в ужасном бедламе. Летняя одежда валялась вперемешку с зимней. Никакого порядка, черт ногу сломит.
— Пф! Глупости не говори… Меня вот другое волнует. Тебя белье носить не учили, нет? Или у тебя какая-то анти-политика против лифчиков? — послышался его невинный вопрос, а я лишь равнодушно пожала плечами. Вряд ли его и вправду интересовала эта больная для меня тема, но ответила я честно и на эмоциях:
— А у меня фигура не стандартная. Грудь третьего размера, а талия тонкая. Подходит либо «бабушкин» вариант, либо то, что по цене, как крыло от самолета. Так что я уже привыкла ходить без… Ой! — не знаю, как это могло произойти бесшумно. И как это вообще могло произойти! Он оказался прямо за моей спиной. Тяжелое горячее дыхание обдало мокрые плечи, и кожа мгновенное покрылась мурашками. Облизав в миг пересохшие губы, я одеревенела. Рука так и застыла у стеллажа со свитерами. — Дмитрий Петрович, что вы…
— Тс-с-с… — шепнул он мне на шею и против воли я задрожала. Прямо ощутила, как волосы на затылке встали дыбом. А когда его руки сомкнулись на моей талии – мир вокруг замерцал звездами. — Поверяю. Действительно, Машунь, тонкая…
Мне надо было что-то сказать… Что-то сделать… Но я забыла, как дышать, стоять… Все привычные действия показались незнакомыми и такими неправильными. Лишь мужские руки, нежно, но уверенно скользящие по коже вверх-вниз казалось чем-то… Чем-то, что жизненно необходимо.
— И? — было единственное, что удалось сложить из бесчисленных букв родного языка. — Какие из этого выводы?
Его нос провел дорожку от темечка до самой шее. Мне стало физически не хорошо от той гаммы всевозможных чувств, что подарил его жадный хрип во время этого процесса. Будто его возбуждал мой запах. Господи, это ведь просто не могло быть…
— Никаких выводов, — наконец четко и внятно протянул он, делая что-то совершенно опрометчивое. Нечто, после чего нельзя было уже ступить назад. Он просто накрыл своими ладонями мои грудь. Так, чтобы соски остались сжатыми между подушечек. — Только сухие факты.