‒ Ты не понимаешь, о чем говоришь, Икс, или Изабель, кем ты там себя возомнила.
‒ Не важно, кто я. И, кстати, Калеб, ‒ я позволяю тишине, глумящейся над нами, зависнуть в воздухе. ‒ Я задам тебе один вопрос, и ты ответишь мне правду, или клянусь, я никогда больше не заговорю с тобой.
‒ Хорошо, ‒ спокойно произносишь ты.
‒ Как ты нашел меня?
Вздох. Свидетельство, что ты сдаешься.
‒ Тебе делали микро-пластику. Вживили чип. Я заплатил хирургу, который по крупицам собрал твое лицо, два с половиной миллиона долларов.
Это потрясение. Оно настолько велико, что я онемела, я в шоке, и, похоже, от этого в силах сохранить абсолютное спокойствие.
‒ Микро-пластика? Реконструкция лица? ‒ Я касаюсь левой стороны лица, чуть выше уха.
‒ Ты не помнишь? ‒ Ты в недоумении.
‒ Нет. ‒ Я стараюсь вспомнить, но терплю поражение.
Я пытаюсь вернуться в прошлое, но дни после операции, после того, как я очнулась, довольно размыты. Помню терапию и Калеба, хирургов и Калеба, медсестер и... Калеба.
‒ Вся левая сторона лица была... месивом. Правая сторона идеальна, нетронута. А левая... ее просто не было. Я привез самого умелого и знаменитого ринопластического хирурга в мире, и заплатил ему довольно большую сумму денег, чтобы восстановить твою былую красоту. Два с половиной миллиона, которые я упомянул, это лишь взятка за имплантацию чипа, помни. Я заплатил ему больше, чем четырежды по столько, чтобы он бросил всех клиентов и приехал в Нью-Йорк заниматься тобой.
Полагаю, я должна быть впечатлена, сколько тебе пришлось потратить на мое восстановление.
‒ Ты говоришь, что мне вставили... чип ‒ что это значит? ‒ Мне становится сложно говорить, сложно дышать.
Секунду ты не отвечаешь.
‒ Шрам у тебя на бедре... он всегда там был, со дня аварии то есть. Когда доктор Френкель клал тебя на восстановление лица, он разрезал этот шрам, вставил маленький компьютерный чип и закрыл разрез, как будто его никто не трогал. Микрочип позволяет мне определить твое местоположение с точностью до метра, ‒ ты показываешь свой телефон.
Я не знаю, что думать о твоем признании. Так что меняю тему.
‒ Хочешь послушать, какую историю рассказал мне Логан?
‒ Если хочешь рассказать, я послушаю, ‒ безразлично, равнодушно. Недоверчиво.
Может быть, даже слишком.
‒ Была автомобильная катастрофа, ‒ говорю я. ‒ Мои родители погибли, а я ‒ нет. Мы иммигранты. Полиция не опознала меня, но расследование закрыли, потому что я была в коме, из которой могла не очнуться, и меня признали Джейн Доу.
‒ Вот как.
‒ Вот как? ‒ Я смотрю на тебя. ‒ И что значит это твое «вот как»?