Вечерело. Герой удобно развалился на земле рядом с костром и уплетал копчёную колбасу, найденную в одной из сумок. Рыцари, связанные по рукам и ногам, понуро сидели у дерева, а Петрович ходил перед ними, печатая шаг. Десять шагов туда, десять шагов обратно. Пленники молча наблюдали, как петух изображает из себя сурового надзирателя.
Тихо потрескивал костёр, в траве застрекотали сверчки, на небе стали зажигаться первые звёзды. Лёха прислонился спиной к дереву и добродушно рыгнул. Ленивым взглядом окинул пленных фашистов.
— Чё делать-то с вами, немчура? — спросил он, скорее задавая вопрос самому себе. Мнение фашистов его не интересовало.
Рыцари переглянулись, зашевелились. Петрович угрожающе расправил крылья.
— Выкуп, — ответил Фриц.
— Это если он сам рыцарь, — возразил Йозеф.
— Думаю, братья, мы ошиблись и попали в плен к благородному воину, — произнёс Ганс. — Скажи, о благородный муж, ты дал какой-то обет? Почему ты бьёшься без доспехов и меча?
Лёха потянулся, хрустнул позвонками, почесал голову.
— Быстро вы переобулись, бля, — произнёс Лёха.
Отпускать пленников решительно не хотелось, но слово «выкуп» замаячило перед глазами, рисуя золотые горы и несметные сокровища. В итоге жадность победила, и Лёха согласился на переговоры с врагом.
— Чё за выкуп, рассказывайте, — приказал он.
— Ты, вестимо, из других краёв, раз не слышал о таком обычае! Наш сюзерен, барон Индржих, щедро заплатит за каждого из нас! — велеречиво начал Ганс.
— Это если он рыцарь, — напомнил Йозеф.
— Быть не может, чтобы нас троих пленил простолюдин, — ответил ему Ганс. — Я уверен, сей витязь наверняка посвящён в рыцари. Даже если и нет, то благородство и честь ему не чужды, клянусь подвязками моей возлюбленной Радегунды.
Лёха высморкался в пальцы и вытер их об траву.
— Я-то пацан нормальный, без базару. Хоть кто скажет.
Но сказать за него сейчас мог только Петрович. Что он, собственно, и сделал.
— Он Герой! Избранник Богини! Гностический Либератор! Развоплотитель Колдовства! — верещал петух, приковывая к себе удивлённые взгляды. — Собутыльник Ледовласого! Трижды Перерождённый!
— Ну всё, харэ, угомонись, — оборвал его Лёха. — С вашим бугром перетереть достоин, вы уж не сомневайтесь.
— Жрать охота, — невпопад буркнул Йозеф.
Лёха притянул сумку с едой поближе, заглянул внутрь, небрежно бросил рыцарям. Связанные по рукам и ногам пленники проводили сумку взглядами.
— О благородный воитель, не соизволишь ли ты развязать нам хотя бы руки? — спросил Ганс.
Герой почесал голову, отчётливо понимая, что со связанными руками они поесть не смогут.