— Долго идти ещё? — буркнул он.
— Нет, — ответил сержант, не оборачиваясь. — Даст бог, успеем.
Крепостной двор сменился тёмными коридорами, коридоры сменились широкими залами, прошли через трапезную, потом через библиотеку, потом через оружейную. Остановились возле широченной двери. Два скучающих гвардейца лениво смерили их взглядами. Даже к Петровичу они отнеслись равнодушно.
— Так, слушай сюда, — сержант поднял вверх указательный палец, хотел, видимо, ткнуть Лёху пальцем в грудь, но вдруг передумал.
— Чё? — паладин громко шмыгнул носом, не рискуя сморкаться на здешние ковры.
— Веди себя прилично. Руками ничего не хватай, стой смирно, говори, только когда тебя спросят. Понял? — громко зашипел сержант, очевидно, хорошо знакомый с характером Ледовласого.
— Да я чё, совсем дебил что ли? — буркнул Герой.
Сержант задумчиво поглядел на красную небритую рожу Лёхи, на грязную мастерку, на жёлтые ногти, торчащие из шлёпанцев, но не сказал ничего. Всё было и так понятно.
— Иди давай, — поморщился он, втайне надеясь, что больше никогда Лёху не повстречает.
Стоило только приоткрыть дверь, как из зала на них полетел удушливый сивушный запах перегара, и Лёха инстинктивно вдохнул чистого воздуха, прежде чем войти в чертоги правителя. Петух так и вовсе заходить наотрез отказался.
Ледовласый сидел на высоком железном троне. Лицо его, такое же красное, как и у Лёхи, казалось высеченным из гранита, а густые седые волосы отливали белизной северных ледников. Он был неподвижен, а поза его говорила о глубокой задумчивости. Вождь опирался головой на левую руку, и Лёха заметил, что двух пальцев на ней не хватает.
Рядом с троном стоял накрытый скатертью стол. На столе — хрустальный штоф и два гранёных стакана. Чуть поодаль ждал приказов тот самый боярин, что приходил к Лёхе в темницу.
Паладин вошёл и остановился в дверях, стараясь дышать пореже, потому что не знал, сможет ли живое существо этим перегаром дышать.
— Ледовласый говорит тебе вон там встать, — произнёс боярин, хотя Лёха ясно видел, что вождь даже не шелохнулся.
Однако приказ исполнил, встал аккурат возле столика.
— Говори, кто таков, — прошипел боярин.
Лёха выпрямился, прокашлялся, поправил мастерку.
— Эээ… Лёха я, герой… — только и смог выдавить он.
Правитель остался недвижим, и Лёха даже засомневался, жив ли он вообще.
— Ну! За встречу! — внезапно произнёс Ледовласый, будто стряхивая оковы сна.
— Наливай! Скорее! — в панике зашептал боярин.
Герой ловко схватил штоф, отточенным движением вытащил пробку. Резкий запах водки пощекотал ноздри, и Лёха плотоядно улыбнулся. Вот это действительно царский приём. Гранёный стакан выглядел один в один как стаканы из его родного мира, но разглядывать посуду было некогда.