Он передал мне прицел и указал пальцем на склон, чуть выше фекального монстра. Я приник глазом к окуляру, через какое-то время сориентировался, и нашёл, куда указывает холёный палец комиссара. На склоне горы, на дороге, там, куда колосс ещё не добрался, стоял легковой автомобиль. Кто сидел внутри — я не видел, но кузов цвета хаки подсказывал, что автомобиль военный.
Гофман забрал у меня прицел.
— Полный багажник тротила. Детонатор на переднем бампере. Коммунист из числа добровольцев таранит голема в ногу, тот падает. Обычно больше не встают, — пояснил комиссар. — Единственное верное средство.
— Ленин Всемогущий… — только и смог пробормотать я.
— Но, — Гофман поднял указательный палец вверх. — Туда берут только лучших. Обязательно член партии и с безупречным прошлым. Само собой, исключительно доброволец. Вблизи эти големы излучают контрреволюционные мозговые волны, и только истинный коммунист сумеет их преодолеть.
Я крепко задумался. А я чем бы мог послужить партии?
— Разрешите подвиг, тащ комиссар?! — воскликнул я прежде, чем сомнение окончательно поглотило меня.
Гофман смерил меня пронзительным комиссарским взглядом. Таким, оценивающе-жалостным, отеческим взглядом.
— Дай-ка партбилет.
Я протянул ему красную книжицу, которую хранил в нагрудном кармане гимнастёрки, у самого сердца.
— Так-так, Абрам Исаакович Левинский, член партии с седьмого года наступления коммунизма… Так… Ага, Новый Иерусалим… Ну да… Годишься… Хорошо, товарищ ефрейтор. Вижу, ты на всё ради партии готов.
— Такточ, тащ комиссар! — заорал я, чувствуя, как по спине ползёт липкий холодный пот.
— Пошли, значит, — сказал Гофман.
Мы выбрались из окопа, прошли к дороге. На обочине стоял джип, обшитый бронелистами. Комиссар сдвинул массивную щеколду на водительской двери, открыл её для меня.
— Ну, товарищ старший сержант, партия тебя не забудет! Полезай.
Я сел за руль. Сердце колотилось так, будто хотело выпрыгнуть из груди. Мне вспомнились истории про героев, что нам рассказывали в школе на уроках политической сознательности. В реальности всё выглядело не так красочно и радужно. В реальности сильно смердело говном и страхом.
Комиссар захлопнул дверь, щеколда скрежетнула по металлу. Назад пути нет. Есть только разбитая дорога в городок, где бесновался голем. И задача, которую надо выполнить. Я повернул ключ зажигания, воткнул передачу и тронулся. Гофман остался стоять у дороги и глядел мне вслед.
Зачем-то даже лобовое стекло было зашито бронелистом, в котором для обзора оставили маленькую щель, хотя ни один из известных науке големов не умел стрелять. Ни металлические, ни глиняные, ни земляные. Ни фекальные.