А дальше все провалилось в ту пучину страсти и восторга, где эмоции ходят по тонкой острой грани, а тела сплетаются в древнем и таком сладком танце, что хочется кричать в голос от восторга и не воспринимать больше ничего вокруг. Так, чтобы весь мир подождал бы нас где-то там, за пределами ледяных стен.
Глаза я открыла уже поздней ночью, за окнами вовсю сияли звезды, которые освещали безоблачное небо. Метель прошла, и снег нарядно искрился в лунном свете. Природа вновь словно замерла в ожидании непоправимого или желая сначала приручить глупых людей, а потом резко обрушить весь свой гнев. Это затишье не пугало, а завораживало.
Пространство вокруг меня выглядело неизвестным и пугающим. Темные пятна мебели были словно призраками из далекого детства, поднимающимися с самой глубины хранилищ памяти. Они затягивали в себя свет и не позволяли оторвать испуганного взгляда от массивных контуров. Черные линии ковра, словно клетка, разбегались в далекие углы комнаты. Все это создавало ощущение замкнутого пространства, в котором заперли одинокого хищника. Мои глаза метались по темным стенам и теплому одеялу, которое укрывало меня.
Мои темные влажные волосы были небрежно разметаны по подушке и начали виться легкой волной. Я не могла вспомнить, как вообще попала сюда. Да и где было это «сюда» тоже, если честно, не могла даже представить. Вот теперь паника начинала медленно накатывать в своих грандиозных масштабах. В груди перехватило дыхание, и сердце, словно перепуганная пташка, билось о края костяной клетки груди.
Огромными от страха глазами я обвела комнату еще раз и едва могла разлепить онемевшие от страха губы. Перед мысленным взором вновь вспыхнули картины из прошлого.
Вот точно такая же комната, погруженная во мрак. И без того темная спальня в пугающие моменты погружается в пустыню беспросветной ночи. Не спасает даже яркое небо южного побережья. Новому мужу безумно нравилось, что молодая жена не видела его в темноте и могла воображать рядом, кого пожелает.
Вот только несколько дней назад он отправился на тот свет, и на огромной кровати я лежала одна и плакала в подушку. Это были не первые в моей жизни похороны. Я рыдала и не могла остановиться, вспоминая, как провожала любимую мать в последний путь. Сколько она, бедная, натерпелась от отца, и уйти с ребенком ей было некуда. Да, я не любила и не признавала старого графа, но и его проводы трогали мое сердце, все же он был моим мужем, а это родной человек. Остаться в одиночестве было очень страшно.
Тогда же за собственными всхлипываниями я не услышала тихого скрипа двери и почти бесшумных шагов. Но стоило тени мелькнуть, как перед моими распахнутыми глазами возникли двое мужчин.