– Идём! Позвонишь и узнаешь… – Женщина повела её вниз, бросая сочувственные взгляды.
Дрожащими пальцами, путая цифры, Ольга набрала номер. Ответили сразу.
– Оля, ты должна приехать сейчас ко мне… – Инна глубоко вздохнула, в телефонной трубке было слышно её тяжёлое дыхание.
– Что случилось? Вы пугаете меня…
– Не по телефону, девочка моя, возьми такси и приезжай. Жду.
Она положила трубку.
До дома на Кутузовском проспекте по просыпающему, ещё не запруженному автомобилями городу такси домчало её быстро. И вот Ольга уже стоит у двери теткиной квартиры, не решаясь нажать кнопку звонка. Страшно! Так страшно ей ещё никогда не было. Случилось что-то непоправимое, сердце чувствует, его не обманешь. С отцом или с мамой? Горе уже обступило девушку со всех сторон, прилипло, не оторвать!
Ольга присела на ступеньки лестницы, пытаясь унять дрожь. Нет, никакая сила не заставит её войти в эту квартиру. Там, за красивой дверью – какие-то ужасные новости, о которых она не хочет ничего знать! Дверь открылась сама, вышла Инна, зарёванная, страшная, не узнать.
– Заходи!
Ольга затрясла головой, нет! Тетка села рядом, обняла за плечи, прижала к себе. Глазами, полными ужаса, девушка взглянула на неё. В глазах вопрос, что? Говори…
– Родители твои… Страшная авария… Отец сам захотел вести машину… Занесло её на повороте…
– Что с ними?!
– То, что я сейчас скажу, ужасно…Оленька, папы и мамы больше нет.
Что?! Ольга зажала уши, она ничего не хочет слышать, нет! Это невозможно!
– Девочка моя, смерть забирает лучших… Но это такое горе… – тётка тихо заплакала, даже не пытаясь вытереть слёзы. Сгорбившаяся, стареющая женщина, не узнать в ней прежнюю Инну.
Оглушённая, оцепеневшая от свалившейся на неё страшной новости Ольга сидела, не двигаясь, душевное потрясение было настолько сильным, что, кажется, в душе не осталось ни одной живой ниточки, всё заполнила собой огромная боль, разрастающаяся с каждой минутой. Это была не она, а кто-то другой, отрешённый от внешнего мира, не умеющий думать, видеть, говорить. Почему она ещё дышит? Почему жива?
Внезапно пелена оцепенения прорвалась где-то там, внутри, и отчаянный крик вырвался из её горла. В этом жутком зверином крике был гнев на несправедливость мира и собственную беспомощность, а ещё злость на погибших родителей, что не сберегли себя, оставили её одну. И пришли слёзы, а с ними страх, тревога, пустота и отчаяние… Инна обхватила девушку руками, гладила её плечи, шептала что-то тихое, успокаивающее…
Следующие несколько дней прошли, как в тумане. Аэропорт, самолёт, множество полузнакомых людей, толпящихся в ташкентской квартире, их любопытные или сочувственные взгляды, что-то ещё, мелькающее калейдоскопом перед Ольгиными глазами… И острая боль, не отпускающая на минуту, не дающая продыху.