Битва кипела преимущественно у борта. Корабли сошлись уже практически вплотную, воздух заволокло пистолетным дымом, от выстрелов звенело в ушах, но ни пиратов, ни их противников это, судя по всему, не смущало.
Кое-кто из морских разбойников уже был ранен, на палубе виднелись следы крови.
Татьяна, нервно сглотнув, попыталась рассмотреть среди столпотворения хоть одно знакомое лицо, однако, вместо этого разглядела лишь знакомую шевелюру.
Чеслав стрелял с колена, умело и ловко пригибаясь, дабы уклонится от встречных пуль; стрелял с обеих рук, сжимая в каждой по пистолету и, честно говоря, выглядел совершенно довольным.
Раздался крик — кто-то из пиратов, то ли раненый, то ли убитый наповал, сорвался с борта и полетел в воду.
— К дьяволу!! — послышалось знакомое рычание, и из гущи битвы выскочил Чарли — взъерошенный, с оцарапанной пулей щекой, немного испачканный в саже и невероятно злой. Он наклонился, хватая с палубы оброненную кем-то (возможно, именно погибшим) шпагу и, вскинув ее в воздух, взревел:
— На абордаж, черти!! Всех к праотцам!! Пусть кормят акул, собаки!!
Девушка, откровенно напуганная как приказом бравого капитана, так и вообще всем происходящим, попыталась неловко спрятаться за спину хладнокровно созерцающего совершающееся Людовика. Роман, расслабленно привалившийся к ближайшей бочке, любовался сражением с не меньшим интересом, чем его младший брат, будучи в этот момент до такой степени похож на него, что даже несведущий в перипетиях их семейных уз человек сейчас заметил бы родство.
Татьяна, мрачно подумав, что Эрика бы эта битва вряд ли порадовала, только вздохнула, опять обращая внимание на творящееся безумие.
Из пушек больше не стреляли — было не до того на обоих кораблях, да и расстояние для выстрела было уже недостаточным. Теперь в дело пошли пистолеты и, надо заметить, среди команды фрегата хорошим стрелком был далеко не только один Чеслав. Капитан, в одной руке продолжающий сжимать шпагу, а во второй удерживающий пистолет, тоже отличался большой меткостью и ловкостью, вызывая в душе впечатлительной девушки одновременно ужас и гордость.
Чарли был неукротим. Сейчас, во время боя, справедливость присвоения ему клички Бешенный становилась более, чем очевидна — капитан бросался в бой впереди всех, рычал от ярости, и своими выстрелами уже ухитрился не только пробить парус вражеского судна, но и ранить нескольких человек на нем.
А теперь он дал приказ идти на абордаж, переходить в ближний бой. Татьяна поежилась. Не надо было быть семи пядей во лбу, чтобы не предположить, чем закончится этот бой — пираты казались людьми значительно более крепкими, сильными и свирепыми, чем их противники.