— Слушай, я… — капитан закусил губу и, отойдя от собеседницы, оперся о поручень, вглядываясь в морскую даль. Несколько секунд он молчал, а затем резко обернулся вновь.
— Я не знаю, что говорить и что думать. Всю жизнь, сколько себя помню, я был пиратом, добился капитанского звания, заслужил кличку Бешенный… А теперь появляешься ты и говоришь, что на самом деле я — доктор, который просто спит и видит интересный сон?
— Не совсем так, хотя… — Татьяна замялась, не зная, как объяснить собеседнику то, чего не понимала и сама, а затем махнула рукой, — Хотя да, можно сказать и так. Ты просто спишь и видишь интересный сон.
Ответ Бешенного был резок и однозначен.
— Тогда я не хочу просыпаться!
Девушка опешила, а пират уверенно продолжил:
— Моя жизнь всецело устраивает меня, я не хочу быть никем другим! Для тебя пиратство — это ужас, это чужая смерть на кончике моей шпаги, но для меня — это свобода, Татьяна! Я хочу быть свободным, хочу носится по морям и творить, что Бог на душу положит! Я не хочу заключать себя в рамки человечности, это… это просто невозможно для такого, как я, — он на миг примолк, затем продолжил еще тверже и увереннее, — Я дал слово помочь вам, и я помогу, доставлю вас в Англию, прямо ко дворцу мастера. Но если вы хотите опять вернуть тот мир, где я всего лишь жалкий докторишка, иной помощи от меня не ждите. Я останусь пиратом.
* * *
— Он хочет остаться пиратом! — Татьяна всплеснула руками, расхаживая по каюте, которую занимал Винсент, — Кулон и браслет в руках Альберта, Тиона тоже, а Чарли хочет остаться пиратом! Как это возможно? Что нам делать?
— Уважать его решение, видимо, — сумрачно отозвался хранитель памяти и, тяжело вздохнув, схватил девушку за плечи, останавливая ее, — Я не понимаю — зачем ты вообще все ему рассказала? Не удивительно, что он подумал, что ты бредишь — кто вот так вдруг поверит, что есть другой мир, где он совсем другой человек? Ладно… — он осторожно выпустил собеседницу и ободряюще улыбнулся, — Когда вернем мир на свое место, у него просто не будет выбора. Он снова станет самим собой, доктором… может быть, даже забудет, что гонял по морям.
— Как по мне, так это нечестно, — Людовик, стоящий со скрещенными руками, прислонившись к двери каюты, нахмурился, — Если откровенно, этот Чарли мне нравится значительно больше, чем тот, из нашего мира — он отважен, он бесстрашен, на него вполне можно положится. Вы видели, как он вел бой? Будь он доктором, нас бы пустили ко дну, но он сумел отбиться! Клянусь, я смотрел и восхищался им — Бешенный действительно впечатляющ… А мы хотим отобрать у него это, опять засунуть его в шкуру докторишки и заставить вести прием больных? Но ведь он счастлив!