— Винченцо! — серые глаза яростно сверкнули; Марко рывком опустил голову, — Он унес его сердце! Вырвал его из груди моего отца, моего создателя, на моих глазах, и забрал его! По-твоему, здесь что-то можно исправить?!
Татьяна сглотнула. В памяти ее вмиг отобразилась сцена, аналогичная той, о которой рассказывал несчастный молодой человек; стало нехорошо. И тотчас же странное, страшное подозрение осенило ее, настолько же очевидное, насколько и невероятное, кажущееся ошибочным, но такое явное.
Девушка неуверенно оглянулась назад, на пиратский корабль, стоящий у пристани, вспомнила сильные руки, подсаживающие ее на бочку, помогающие забраться на борт, обнимающие за плечи…
— Как его звали? — голос сел, но она даже этого не заметила. Роман, не совсем понимая, в чем дело, попытался удержать ее от опрометчивых действий, но Татьяна вырвалась, подаваясь вперед и взволнованно всматриваясь в лицо юноши. Тот, не ожидавший, что кто-то из окружающих их людей вдруг подаст голос, растерянно заморгал, даже немного забывая о собственном горе.
— Кого?.. Если вы о моем отце, сеньорита…
— О том человеке, что убил его! — Татьяна, тяжело дыша, прижала руки к груди, — Вы знаете его имя?
— Он… — Марко нахмурился, силясь отыскать в воспоминаниях требуемую информацию, — Он сказал… Только что он ферзь на этой доске, больше ничего.
Сердце упало. Девушка пошатнулась, закрывая лицо руками. Это было слишком очевидно, это не могло быть ошибкой — лишь один человек мог представиться таким образом, лишь один позиционировал себя так.
— Ферзь… — сорвался с ее губ слабый шепот, почти вздох, — Министр… не может быть…
Винсент, тоже не совсем уловивший ход мыслей девушки, нахмурился, делая неуверенный шаг к ней и ежесекундно оглядываясь на застывшего парня.
— Татьяна?
— Ты не понимаешь? — она отняла руки от лица и, стиснув зубы, покачала головой. В душе ее царил полнейший раздрай.
— Он врал нам, Винс, он обманул всех нас! Тебя, меня, Чарли — всех! Он… Ферзь, министр на этой доске — так мог сказать только один! Марко… — она вновь обратилась к растерявшемуся юноше, — Он был рыжим?
Хранитель памяти, начиная понимать причину расспросов, медленно повернулся к недоумевающему приятелю. Вопрос девушки теперь интересовал и его.
Людовик, Роман и Влад, тоже сообразившие в чем тут дело, немного подались вперед, всматриваясь в молодого хранителя памяти с такой жадностью, что тот даже немного попятился.
— Он… да, он был рыжим, но откуда вы…
Татьяна обессиленно закрыла глаза. Ей так хотелось верить, так хотелось надеяться, что в этом мире у них есть лишь один враг, не самый страшный, в сравнении с другими, человек, что те, кто был против них либо не помнят об этом, либо уже не будут вступать в бой…