— В таком случае, на роль слушателя никто не подойдет лучше, чем старый враг, — последовал спокойный ответ, — Говорите, маркиз. Я готов вас выслушать.
Мактиере помолчал, собираясь с мыслями, выбирая, с чего начать.
— Вы знаете, Венсен… — наконец приступил он к рассказу, — На этом свете живет очень много людей. Порою кажется, что даже излишне много… И это странно, ибо в прежние времена людей было гораздо меньше, и они непрестанно убивали друг друга. Сколько было мести, злобы, пороков, уничтожающих их целыми родами, семьями! И все-таки человечество сумело разрастись до нынешних размеров, и продолжает неуклонно увеличиваться. Я не берусь судить о том, что ждет нас в будущем, мне это не интересно, коль скоро взгляд мой устремлен в прошлое… В те дни, когда существовала кровная месть, об истоках которой никому не известно, когда жгучая ненависть раздирала благородные сердца представителей древних родов. В те дни, когда существовали род ла Бошер и род Мактиере. Вам известно, господин маркиз, что вражда между этими двумя родами длилась долго, шла испокон веков, и не нам с вами сейчас судить, с чего она началась. Представители обоих этих славных фамилий самозабвенно мстили друг другу за что-то, не могли остановиться, и в мести своей доходили до безумия…
Тогда, много столетий назад, в семействе Мактиере на свет появился еще один ребенок, потомок главы этого рода. Мальчик был светловолос, бледен, зеленоглаз, и родители назвали его Анхелем, что означало «ангел» — они верили, что сын их послан с небес, таким он казался светлым. Что ж… этого имени он не оправдал, — маркиз напряженно выпрямился, приподнимая подбородок, — Мальчик рос довольно одиноким, заброшенным, — не взирая на данное ему имя, на счастье, какое испытала семья, когда он появился на свет, времени на заботу о нем ни у кого не находилось. Старшие его братья и сестры уже выросли, играть с ребенком им было скучно, поэтому мальчик был предоставлен самому себе. К чести его, замечу, что ребенком он был достаточно ответственным, и родители не опасались оставлять его одного. И все-таки ему было грустно. Каждому ребенку нужны товарищи по играм, нужен кто-то, кто разделит с ним мир, каждому ребенку нужен друг. Ему было около пяти или, может быть, шести лет, когда такой друг неожиданно появился в его жизни.
Он играл тогда на заднем дворе их большого дома — к этому времени семейство, ввиду безмерной вражды с ла Бошерами, переехало из Франции на территорию нынешней Литвы и жило там, — играл, как всегда, в одиночестве, привыкнув к этому за свою короткую жизнь, когда неожиданно кусты рядом зашевелились и из них выглянул мальчик его лет, огненно-рыжий, словно поцелованный пламенем. Расположение друг к другу они почувствовали сразу. Мальчик, назвавшийся Чеславом, оказался бродягой, брошенным на произвол судьбы своими родителями, которых он не знал, нищим, перебивающимся с хлеба на воду, а Анхель был довольно сердобольным мальчуганом и пожалел его. Он стал таскать ему еду со стола во время обеда, ужина и завтрака, часто делил с ним свою трапезу, он полюбил его как родного брата, даже больше, поскольку родные братья не обращали на него внимания. Это были счастливые дни. Дети виделись каждый день, играли, смеялись, проводили вместе время — это было самое настоящее и самое прекрасное детство… — Мактиере мрачно улыбнулся, не поворачиваясь к слушателю, — Но пришла беда. Анхель в те дни толком не знал о вражде, существующей между его семьей и семьей ла Бошер, он был слишком мал, чтобы понимать это и не интересовался играми взрослых. Он не предполагал, что взрослые способны сделать его в этих играх разменной монетой…