— Нашел! — Винсент, решительно прерывая постепенно входящего в раж шутника, вскинул руку и, отступив на шаг, указал на какой-то камень на стене, — Знак… символ… этот, герб!
— Герб?.. — братья де Нормонд, понимающие, пожалуй, тем меньше, чем больше говорил хранитель памяти, переглянулись. Роман уверенно шагнул вперед и, щурясь, всмотрелся в начертанный, выбитый, выгравированный на камне рисунок.
Несколько секунд он молча созерцал его, затем отступил и, скрипнув зубами, сжал руки в кулаки.
— Подонок… — сорвалось с его губ злое шипение, — Мерзавец! Использовать наш герб для обозначения каких-то тайных проходов — додумался!
— Наш герб?.. — Луи, мрачнея, шагнул вперед и сам всмотрелся в рисунок, пытаясь рассмотреть его во мраке. Ночное зрение его, в отличие от зрения брата, нельзя было назвать идеальным — в темноте он видел значительно хуже, чем при свете дня, поэтому для верности пришлось коснуться изображения пальцами, неуверенно обводя его.
— Лев, побеждающий волка… — он покачал головой, продолжая почти машинально скользить по гербу пальцами, — Кровь за слезы, я помню наш девиз… А, вот и он. Sanguinem pro lacrimis…
Произнесение девиза на латыни совпало с мигом, когда молодой маг закончил обводить герб. Делал он это не задумываясь, скорее желая просто вновь почувствовать, увидеть, распознать изображение, некогда столь родное ему, ощутить себя еще ближе к семье, но по воле случая угадал способ открытия тайной двери.
Раздался душераздирающий скрип — дверью не пользовались давно, петли, буде они существовали, заржавели, камни плотно притерлись друг к другу и не желали расставаться с привычным местом. Камень, на котором был начертан герб, тяжело ушел куда-то внутрь, вглубь стены, и Людовик непроизвольно отдернул руку.
На поверхности, выползая из стены вместо исчезнувшего камня, медленно появилась дверная ручка, кажущаяся довольно заурядной, если только забыть о том, что расположена она была на высоте роста обычного человека, как раз напротив его глаз.
— Кровь за слезы… — Роман медленно потянул носом воздух, старательно держа себя в руках, и раздраженно нахмурился, — Тоже мне, мститель! Тоже мне, ревнитель справедливости, как ему не стыдно воровать у нас герб?!
— Когда бы это Альберту вообще было стыдно? — Луи слабо усмехнулся и, на правах человека, по случайности открывшего ход, осторожно надавил на ручку двери, после чего неуверенно потянул ее на себя.
Большой пласт стены, внезапно оказавшейся не более, чем обманкой, отошел в сторону. Распахнулась дверь, нижний порог которой находился как раз на уровне пояса.