— Вот и спасай их после этого, — Луи печально вздохнул и, быстро оглянувшись через плечо на плетущегося позади художника, хмыкнул, — А кому-то тут явно тяжко без мотоцикла… Интересно, когда мы вернемся, эта железная арматура будет по-прежнему обитать в Кале, или переедет к замку?
Владислав, мигом уловивший очередной наезд на его обожаемый транспорт, хмурясь, немного прибавил шаг, настигая братьев.
— Сначала убей Альберта, а уже потом на мой мотоцикл покушайся, сопляк, — буркнул он и, обогнав ухмыляющегося мага, устремился вперед. Юноша, совершенно не обидевшийся на попытку оскорбить его, на миг закусил губу.
— Действительно бессмертный… — пробормотал он себе под нос, — Совсем распоясался. Уже даже не боится моих кулаков… — и как-то машинально потерев некогда оцарапанную тем же Цепешем шею, он передернул плечами, устремляясь вперед.
Настигли друзей они уже возле стены, в которой по-прежнему зияла дыра, пробитая молодым магом. Людовик хмыкнул и, мимолетно порадовавшись тому, что дыру за это время никто не успел заложить кирпичом и замазать цементом, придирчиво оглядел еле держащегося на ногах старшего брата.
— По-моему, сквозь дырку кое-кто не пролезет, — наконец, вынес он вердикт, — Глядишь, еще и шишку себе набьет. Надо бы расширить…
— Погоди, — Роман, уже несколько секунд как напряженно к чему-то прислушивающийся, хмурясь, шагнул вперед, подозрительно глядя на проделанный в стене проход. Что-то смущало его, что-то беспокоило, и беспокойство это тенью ложилось на молодое лицо, заставляя его ощутимо темнеть, а друзей виконта — настораживаться и хмуриться.
— Роман? — Эрик, переглянувшись сначала с супругой, затем с Винсентом, не выдержал. Юноша закусил губу и отрицательно покачал головой. Затем чему-то кивнул, приподнял подбородок, вытягивая шею и, наконец, тяжело вздохнув, опустил плечи.
— Ничего не слышно, — пробормотал он, словно признавая собственное поражение, — Совсем ничего… Как странно.
Влад, подоспевший следом за братьями, недоуменно сдвинул брови, окидывая медленным взглядом всех присутствующих здесь. Удостоверившись, что за исключением самого Романа его слов никто не понимает, он тряхнул головой и неуверенно кашлянул.
— А что должно быть слышно? — вопрос художник задавал очень осторожно, как будто опасаясь услышать ответ.
Виконт оглянулся на друга через плечо, и сочувственно улыбнулся. На лице его отразилось выражение главного врача психиатрической клиники, беседующего с особо проблемным пациентом.
— Позволю себе напомнить вам, друг мой, что, уходя, мы оставили за этой стеной двух дерущихся оборотней, которые рычали, шипели и вообще вели себя крайне неприлично. Почему же сейчас так тихо?..