— Луи, уймись! — Эрик, мрачнеющий с каждым мигом все больше, легко дернул брата за плечо, заставляя его отступить назад. Ярость, владеющая им, с каждым мигом, с каждым словом, казалось, становилась все больше, и молодому графу это решительно не нравилось.
Людовик отступил и, остановившись рядом с ним, медленно потянул расширившимися от ярости ноздрями воздух, силясь успокоить бушующий в его душе гнев. Ненависть, так старательно взращиваемая в его сердце, в его душе стоящим перед ним человеком, наконец обратилась против последнего, обрушиваясь на него всею своею силой.
Альберт с видимым любопытством склонил голову набок, всматриваясь в своего ученика, а затем неспешно переводя взгляд на старшего из своих племянников.
— Разумный старший брат… — медленно проговорил он и, усмехнувшись, одобрительно склонил подбородок, — Я рад, что мои доводы возымели на тебя хоть какое-то действие, Эрик. Рад, что ты повзрослел, рад, что ты сумел найти общий язык со своим глупым маленьким братом…
— Моя память не сохранила твоих доводов, Альберт, — граф де Нормонд, уже не столько сжимая плечо молодого мага, сколько просто держа на нем руку, немного выпрямился, одаривая названного дядю ледяным взглядом, — В общении со своей семьей я использую исключительно свой рассудок. Но что мне говорить об этом тому, кто свою семью предал…
Маг тонко улыбнулся и, изящно взмахнув рукой, мимолетно коснулся кончиками пальцев своего виска.
— О, Эрик… Свою семью я не предавал никогда. Не правда ли, моя дорогая? — взгляд темных глаз скользнул к Татьяне, и та, невольно съежившись, предприняла неловкую попытку спрятаться за мужа. Прямых взоров родителя она не любила, всегда подозревая за ними что-то нехорошее, и опять становится жертвой гипноза не желала.
— Сколько раз я предлагал, я просил тебя присоединиться ко мне… — мужчина задумчиво вздохнул и, слегка взъерошив волосы, покачал головой, — Я предлагал тебе свою помощь, свою поддержку, любовь! Я предлагал тебе целый мир, я готов был отдать тебе все, что создал, я готов был даже подарить тебе его! — он немного отступил и широким жестом указал на клетку с оборотнем, — Я был готов на все, Татьяна, я предлагал тебе все! Кажется… не я предал свою семью, не так ли? — взгляд его стал острым, и девушка, столь внезапно обвиненная в предательстве, вздрогнула, теперь пытаясь спрятаться еще и за Винсентом. Хранитель памяти в данный момент казался ей более подходящим защитником, нежели едва стоящий на ногах муж.
Надо сказать, в надеждах своих разочарована она не осталась.