Альберт равнодушно, с истинно дворянским хладнокровием медленно приподнял плечи, не то расправляя их, не то ими пожимая.
— Должно быть, все дело в том, что я более взрослый, более разумный человек, чем вы, друзья мои, ибо я никогда не начинаю наше общение с драки. Я предпочитаю решать проблемы мирным путем и, если кое-кто из вас помнит, даже в первый раз, придя к дверям Нормонда, я просто попросил уступить мне замок и титул, я не провоцировал конфликт.
— Брось, дядя, ты всегда провоцируешь конфликт! — Людовик, вновь не выдержав, даже немного подался вперед, но был удержан старшим, более разумным, братом, — Да один твой вид — это уже большая провокация! Нет, ну согласитесь? — он быстро оглянулся на отмалчивающихся друзей, — Видеть дядю — уже равносильно началу стычки!
— Ты все такой же мальчишка… — мастер негромко вздохнул и, слабо улыбнувшись, потрепал по голове несколько растерявшуюся от этого пантеру. Ричард в клетке, краем глаза заметив эту фамильярность, глухо зарычал и дернулся, силясь сбросить цепи гипноза, и цепи, удерживающие его.
Альберт не прореагировал, продолжая созерцать своих непосредственных собеседников, в особенности одного из них.
— Мне жаль, Луи, искренне жаль, что тех трех столетий, что ты провел рядом со мною, оказалось недостаточно для того, чтобы вырастить из тебя полноценного мага, серьезного, взрослого человека… Ты остался мальчиком, ребенком, мнящим себя магом лишь потому, что способен совершить несколько дешевых фокусов, достойных разве что фигляра на ярмарке. Я объяснял, я говорил тебе, что́ тебе надлежит сделать, ка́к ты должен поступать, чтобы стать сильнее…
— Ты хотел сжечь меня дотла своей чертовой ненавистью, которую колол мне! — Людовик, взбешенный сверх всякой меры этой снисходительной насмешкой, рванулся вновь, и Эрик, сжимающий его плечо, еле удержал брата. Резкий порыв ветра толкнул старшего мага в грудь, заставляя его сделать небольшой шаг назад. Вокруг ощутимо потемнело; в зеленых глазах юноши засверкали искры — таким злым Луи еще не доводилось видеть никому.
— Хотел, чтобы я ненавидел людей, ближе которых у меня никого нет и не может быть в целом мире! — яростно продолжил он, — Хотел, чтобы я возненавидел семью, мою родную семью, так же сильно, как ненавидишь ее ты, хотя у твоей ненависти нет ни одной чертовой причины! Издевался надо мной, исковеркал, изувечил мою душу, превратил меня в жестокого мучителя, обожающего кровь, и все ради чего?! Ради своей глупой ненависти, основанной черти на чем, на том, что ты услышал случайно, что ты подслушал!..