Где-то вдалеке громыхнул выстрел, и пуля, свистнув в воздухе, пробила парус грот-мачты.
Роман, ойкнув, отдернул руку.
— А вот это уже нечестно, — характеризовал он, удерживаясь за вант одной рукой и довольно опасно качаясь на нем, — Я же не могу в ответ бросить в этого стрелка, скажем, кулак!
— Чарли связался с дурной компанией, — Людовик, честно пытающийся разобраться в технологии убирания паруса, слегка вздохнул и пожал плечами, — Наверное, мы его плохо воспитывали.
— Казалось мне, в последний раз его воспитанием занимался Чеслав? — виконт провокационно прищурился, и девушка, до которой ветер донес эти слова, невольно улыбнулась. Очередное доказательство того, что юноша наконец-то вспомнил все, причем вспомнил досконально, не могло ее не радовать.
— А рыжик что, хорошая компания, что ли? — искренне удивился тем временем Луи и, решительно прибегая к собственной силе, заставил парус скрутиться и подтянуться обратно к реям, самостоятельно к ним привязываясь.
Хранитель памяти, внимательно следящий за действиями неумелых матросов, хмыкнул и покачал головой.
— Однако, не так плохо иметь на борту мага… Они далеко?
— Они стреляют, — Андре, кажущийся мрачнее штормовых небес и, одновременно, грознее бушующего моря, передернул плечами, — Значит, на расстояние выстрела уже подошли. Скоро нагонят, можно не сомневаться… Бешенный знает, что делает.
— Я думал, ты не сталкивался с ним прежде, — Влад, которого Луи и Роман категорически не пустили на мачты, вопросительно приподнял бровь, услышав слова капитана. Ответить тот не успел.
— Слава идет впереди этого пирата, — лорд Ричард, стоящий, опершись о борт и мрачно глядящий на стремительно близящийся, находящийся уже не далее, как в нескольких метрах, фрегат, на несколько мгновений сжал губы, — Все знают о его жестокости, но также знают и о его большом опыте и умении… Он известен своей способностью побеждать любые бури. Ты говорил о пистолетах? — он оглянулся через плечо на побледневшего рулевого и, видимо, поняв, что пистолетов уже не дождаться, негромко вздохнул, — Начинай молится, мальчик. Боюсь, скоро мы все отправимся на дно.
— А ты оптимист, — Роман, соскользнув с вант, с интересом оглядел родного, пусть и не знающего об этом, дядю с ног до головы и, легко хлопнув его по плечу, проникновенно осведомился, — Слушай, Рикки… А ты же, кажется, во что угодно превратиться способен, а? Может быть, изобразишь для нас симпатичную пушечку?
Оборотень, похоже, как-то упустивший из виду, что о его сущности здесь все прекрасно осведомлены, резко обернулся, непонимающе приоткрывая рот.