И вот теперь, после того, как они начали реализацию своего плана, подполковник Шевченко, попав под смертельное облучение умирал, а молодой лаборант, несмотря на свои знания, ничего не мог сделать. Если первоначально он рассчитывал доставить его в «Бункер № 17» и там попробовать оказать необходимую помощь пострадавшему, то сейчас он осознал, что не успеет. Шевченко, пораженный ужасным смертельным излучением, попросту не выдержит пути. Германов сомневался...
Он ещё раз проверил пульс и убедился, что тот уже почти не прощупывается. Острая лучевая болезнь – страшная вещь. А если взять во внимание, что доза, которую подхватил подполковник в несколько десятков раз превышает смертельную, Германов неприятно удивлялся тому факту, что подполковник был всё ещё жив.
Но это не надолго.
Лаборант хотел помочь. Шевченко был ему нужен.
Он чувствовал – помочь в его силах. Однако плохо представлял себе как именно это сделать. Но, спустя минуту, решение пришло само собой. Германов боролся с самим собой, каким-то особым отделом мозга осознавая призрачный шанс...
И тогда, решившись, он сделал то, что нужно было сделать с самого начала, хотя немногим ранее подобная мысль казалась ему полнейшим, диким абсурдом.
Он решительно вытащил из кармана одну из украденных стеклянных колб с голубой жидкостью внутри, быстро и аккуратно отвинтил внешнюю герметичную крышку. Извлек из лежащей рядом бесполезной аптечки шприц и вонзив тонкую иглу прямо через внутреннюю резиновую заглушку, выкачал оттуда содержимое. А затем, практически без колебаний, решительно воткнув тонкую иглу в бедро практически мёртвого подполковника, ввел экспериментальную сыворотку. А затем, сильно волнуясь и нервничая, отбросил пустую колбу в сторону. Выполненный из какого-то особого стекла предмет с характерным звуком отскочил от стального рельса и остался лежать на камне.
Германов не знал, почему он так поступил. Да он и не хотел знать. Просто что-то вдруг заставило его это сделать. Просто он знал – так надо.
Лаборант лишь приблизительно знал, что на самом деле было в колбе, но при этом все-таки почти не представлял, чем содержимое сможет помочь его товарищу. Сложное, генетически спроектированное несколькими гениальными умами средство не было закончено. Не было протестировано. Да и было ли оно безопасным?
А не все ли равно? Еще несколько минут и подполковник умрет, так почему бы и не испытать на нём то, что почти четыре года созидали лучшие генетики Советского Союза?
Но, вопреки ожиданиям, ничего не произошло.
Неподвижно лежащий Шевченко, уставившись мутными глазами на темно-серый бетонный потолок, больше не подавал признаков жизни.