В это действительно невозможно поверить. Снова смотреть в твои огромные глазища, цвета перламутровой бирюзы Средиземного моря, единственные в своем роде, с неповторимым рисунком радужки и меняющимся от окруающего освещения цветом. Господи. Да ни один твой клон не стал бы тобой, даже если бы был похож на тебя один в один.
— Господи Всевышний… Стрекоза. МОЯ СТРЕКОЗА, — теперь я делаю это САМ. САМ тебя обнимаю трясущимися руками, прижимая к сердцу, зарываясь лицом в волосы у шеи, вдыхая полной грудью твой запах…
Меня опять ведет, но в этот раз от переизбытка эмоционального опьянения. Но больше всего мне хочется объять тебя всю. Абсолютно всю, до самой последней клеточки тела, не пропустив ни одной. И даже если я после этого все-таки умру, то только от осознания, что это правда. Ты жива. ТЫ НА САМОМ ДЕЛЕ ЖИВА. И я тебя чувствую. ЧУВСТВУЮ.
— Как такое возможное? Я же… Я сам видел своими глазами, как тебя… И… держал твое сердце в руках…
— Прости, родной. Прости нас за этот кошмар. Марго не думала, что этот подонок дойдет до такого. Я и сама не могла долго поверить, особенно когда сходила с ума, что не могу с тобой увидеться и не дать тебе пережить весь этот ад… Господи… сколько я тебе написала писем за это время… Наверное, целую книгу настрочила. Так хотелось с тобой все это время говорить, просить прощение, умолять не делать глупостей…
Несмотря на то, что мою голову сейчас распирает изнутри гудящим хаосом из смешанных мыслей, размытых воспоминаний и зашкаливающих эмоций, я все равно как-то умудряюсь переключиться на слишком болезненную для нас тему разговора. Наверное, любой другой на моем месте вспылил бы моментально, сорвавшись прямо с ходу и на Стрекозу, и на мою мать. Но мое заторможенное состояние в коем-то веке сыграло на руку, направив ход мыслей по правильному руслу. И кому, как не мне знать своего отца.
— Вы… боялись, что я выдам ему своим поведением о том, что ты жива?
— Я честно… Где-то раза три сбегала, но так до больницы и не смогла добраться, ловили буквально на полпути. А мне уже было плевать. Я не могла так жить. Ждать с моря погоды и каждую минуту молиться, чтобы ты ничего с собой не сделал. Если бы я могла этим хоть как-то облегчить твою боль…
— Но потом?.. Почему потом вы ничего не сказали?
— Марго аргументировала это тем, что тогда бы тебя вообще никто не смог удержать, хоть десять, хоть двадцать телохранителей. Тебе же вообще нельзя было нигде появляться. А если бы тебя где-то зафиксировали видеокамеры или кто-то узнал?.. Это же не в соседний город поехать, а на другой континент. Не дай бог такому случиться… Я бы уже не пережила этого в любом случае. И так последний месяц жила, будто по краю ходила. Каждый божий день сходила с ума от изъедающих страхов, что тебя могут упечь в тюрьму, или кто-нибудь из старых дружков Инквизитора воспылает острой жаждой мщения.