…Но не бойся, тебя не обидим мы,
Не пугайся земляк земляка.
Здесь держать можно двери открытыми
Что надежней любого замка…
[97]Старательно выводивший певучие строки ярл, полулежал за низким — степным — столом с мечтательно прикрытыми глазами. Одной рукой он придерживал высокий золотой кубок, другой — раскачивал из стороны в сторону, без всякого сомнения, подавая какие-то знаки двум канаанским рабыням. Одной — ожидаемо юной, второй — куда старше, но со столь же звонким и беззаботным молодым голосом.
Когда палец Игоря начинал двигаться медленнее, исполнение становилось более плавным, а если же конечность хотя бы на мгновение замирала в воздухе, то в грустной мелодии это означало паузу, достаточную чтобы певуньи успели набрать новую порцию воздуха, и суметь и дальше старательно вытянуть очередную строчку.
Женщины сидели чуть в стороне — справа. Рядом с ярлом занимали места несколько осоловевших после бессонной ночи ветеранов.
«О, да это же присланные командиры! Вот этот вроде готский посланник, а тот — по-моему, из белловаков…» — опознал половину участников пиршества гость.
* * *
Рассвет, там же
(2 сентября)
Находясь посреди войска, невозможно постоянно реагировать на несколько тысяч «живых раздражителей». Поэтому в последние дни, чтобы просто не сойти с ума от постоянного контроля, Игорь максимально ужал свою «ауру», «биополе» или что там ему помогало видеть окружающих даже с закрытыми глазами. Но «ужал», конечно же, не настолько, чтобы не уловить, что в палатке их стало на одного человека больше, и не опознать гостя.
Не став дослушивать, он подал своему ансамблю очередной сигнал, и в мгновенно наступившей тишине скомандовал:
— Чашу моему дорогому другу! Самого лучшего вина! — лишь после этого Игорь наконец-то открыл глаза, и приглашающе взмахнул рукой. — Ливэ Аскольд, не поверишь: чего только я не обнаружил в своей голове…
Слова звучали так, будто Игорь извиняется за репертуар, но не нужно быть жрецом, чтобы понять — ярл всего лишь заполняет паузу, перед тем, как заговорить о делах. А вот рад он этому обстоятельству или нет — вот это было уже не так очевидно.
Свое место батав занял уже с кубком вина, а тост зазвучал даже раньше — практически «в воздухе». Но и это была всего лишь дань традиции. Пока звучала речь, он искал на лице собеседника хоть какую-то возможность заговорить…
Дослушав тост, Игорь потянул к себе позабытый кубок и дождался, пока одна из певуний снова наполнит его вином. Смерив критичным взглядом как минимум литровую емкость, он приподнял ее и жадно присосался, пролив на, и без того промокшую рубаху, едва ли не больше, чем смог проглотить. Явно повеселев от этого, ярл снова посмотрел на гостя и, очевидно что-то уловив в его безмятежном и доброжелательном взгляде, уточнил: