Кстати, сильнее всего девушку в ее «трехнедельном приключении» поразила оставшаяся… обида и разочарование. Нет, предатели-наемники, а на самом деле работорговцы, оказались тут ни при чем. С теми все было просто и понятно.
Обида одолевала Катю на саму Жизнь.
Для нее и раньше не было секретом, что здешний мир небезопасен, и что вокруг и правда, убивают и лишают свободы. Она все прекрасно понимала. Но отчего-то ужасно «обидно» оказалось, вдруг с иссушающей ясностью осознать другое: все те по-настоящему неприятные в своей обыденности вещи, о которых «оговаривались», или прямо бахвалились окружавшие ее воины, точно также, в одно единственное мгновение, могут случиться и с ней самой!
Оказалось, есть огромная разница между отвлеченным умствование на эту тему, и необходимостью «примерить» все это на себя вот так, в реальности. Полностью попасть в чью-то волю, и вдруг осознать, что она точно так же, как и любая местная «дикарка», может стать чьей-то вещью или жертвой.
Однажды наткнувшись на эту мысль, Катя всячески избегала последующих встреч, и вообще темы «Что было бы лучше: умереть или провести оставшиеся годы бесправной рабыней».
А еще девушка мучилась от стыда.
Сейчас, она со всей очевидностью понимала, что ничем хорошим эта авантюра и не могла закончиться. Но три недели назад Катя казалась себе очень ловкой и изобретательной…
* * *
Да, бегство из Нойхофа и правда, прошло как по нотам.
Сейчас она осознавала, что иначе и быть-то не могло. Все-таки Катя в треверской столице считалась совсем не бесправной пленницей, а человеком по статусу куда выше, чем многие главы местных владетельных семей. И то, что Игорь запретил ей выходить в город без сопровождения, вовсе не означало какого-нибудь домашнего ареста.
Скорее этот запрет даже добавлял ощущение собственной «исключительности». Поначалу она даже искренне гордилась им, хотя ни за что и не призналась бы в этом.
Почему же тогда сбежала?
Это был уже совсем другой вопрос, и ответ, в том числе на него, всю последнюю неделю Катя мучительно пыталась найти. Незамысловатый аргумент «как-то все накопилось…» — был слишком правдив и одновременно неубедителен, даже в безмолвном споре с собой…
…Все началось, когда ее бессменная подруга окончательно переехала к своему Анвару. Тот почти всю войну безвылазно просидел в Виндфане, построил его почти с ноля, и все мало изменилось после победы. Даже когда женщины наконец-то перебрались в Нойхоф.
За время вынужденного «одиночества» у ивингов, они по-настоящему сдружились, и Наташа как-то незаметно стала для нее членом семьи. Если не сказать больше. Отношения между женщинами повторяли скорее психологическую матрицу «мать-дочь». Тем более и разница в возрасте была соответствующая.