Происходило такое уже не раз, но слишком уж единодушно твердили многочисленные беглецы: теперь их поддержали соседи. Своих воинов дали почти все народы Полуденного нагорья, а значит, нынешняя война не будет легкой.
Мало того, находились даже трусы, что пытались твердить об отрядах фризов в рядах нападающих.
Так это или нет, но пока каждый раз выяснялось, что тревожные россказни поются с чужих слов. Тех, кто своими глазами и вправду видел тяжелую пехоту северян, и мог твердо поклясться в том, не находилось среди изгнанников.
При всем при этом мало кто-то верил, что в долине Митаньи[49] уцелела хотя бы одна ферма или какое-нибудь мелкое селение. Раз чиуру сумели одновременно осадить все пограничные укрепления, значит, пришло их и впрямь немало…
— …господи, ну какая же мерзость эта ваша война! — довольно разборчиво пробормотал ярл Ингвар, казалось лишь для того, чтобы услышать хоть что-то кроме бесконечного шелеста капель по тростнику да чавканья размокшей почвы под ногами.
Здесь, в плавнях у самого устья Митаньи, все еще можно было пройти, не бредя по колено в воде. Недели мелких ежевечерних дождей было все же недостаточно, чтобы река по-настоящему вздулась и снова превратила заросли густого четырех-пяти метрового тростника в непроходимое болото. Но для полутора тысяч его лучших воинов сутки почти неподвижного и оттого изматывающего ожидания, показались не самым лучшим временем. Да и что вы хотели?!
Никакого огня и шума, из еды — только подмокшие сухари да волглые, от пропитавшей все вокруг воды, копчености. Прибавьте сюда многочасовое отслеживание боков прямо на лодках, а из доступных большинству «развлечений» — лишь короткие походы к отхожим ямам, устроенным поближе к главному руслу. Дошло до того, что все искренне завидовали наблюдателям, назначенным присматривать за проходящей неподалеку дорогой и едва видимыми в тумане стенами Малета.
— …будешь грабить, говорили они, насиловать и убивать! Все их — станет твоим! Готовься нежиться в их домах, женщины врага станут ласкаться к тебе… — выдержав паузу, ярл немного повысил голос, добавив в него ироничного трагизма. — Да мой «мужской корень» скоро отпадет за ненадобностью! По-моему, вместо волос там уже завелись какие-то головастики! Вот еще немного посижу в этой грязи, и однажды проснусь, пойду по делам, а «он» так останется сиротливо валяться позабытый за ненадобностью… — сдержанный гогот прокатился по рядам воинов, и скрылся где-то во мраке.
При всей неприхотливости здешних армий, такие небольшие «кровопускания усталости и раздражению» нужно было делать хотя бы время от времени. Незамысловатая шутка здесь, грубоватая хохма там, глядишь, и помогут избежать ненужных проблем в будущем. Иначе воины начнут выплескивать недосказанности совсем иначе. Например, в ссорах между собой.