В тот день мы с тётей Леной больше о прошлом разговоры не заводили, она извинилась, что не может уделить мне достаточно внимания, потому что накопилось много работы. А вот на завтра она пообещала, что возьмёт меня с собой, чтобы я развеялась, в сидении дома мол нет ничего хорошего.
Я лежала вечером в постели с открытыми глазами, день оказался слишком насыщенным для моей стёртой памяти. В этой новой жизни был только Денис Сергеевич реальный, а все остальные непонятные. На мгновение я представила, что позвонила ему. И что же я скажу? Да, он просил меня не ждать причин для звонка, но всё же.
Я даже не осмелилась попросить фотографии у тётки. Представила, что я там увижу много незнакомых мне людей и себя в том числе, и потом у меня в голове будет ещё большая каша. Да и после того, как я узнала, что родителей у меня нет, узнать ещё что–то в этом роде у меня просто не хватало смелости. Но мне всё–таки нужно хотя бы что–то знать о своей “прошлой” жизни.
Как только телефон зарядился, я сразу его включила, на кнопки нажимала неуверенно и долго разбиралась с тем, как им пользоваться. Зашла в контакты, там было всего пять номеров, один из них тёти Лены и ещё что–то типа “Маша”, естественно, это мне ни о чём не говорило. Вот так ничего конкретного я и не узнала, ни на что так и не осмелилась, просто уснула.
Утром часов в девять, в комнату зашла тётя Лена, раздвинула шторы и сказала:
– Подъём, засоня, вставай, смотри какое солнышко на улице, – жестикулируя при этом с особым пафосом.
Я открыла глаза и первое, что мне пришло в голову: “Почему она так усердно делает вид, как будто ничего не случилось?” Опять этот негатив, а я не знаю причину его появления.
– Доброе утро! – сказала я вслух и даже выдавила улыбку.
– Доброе утро, Лиза! Давай позавтракаем и уже пара ехать, иначе мы с тобой ничего не успеем, – тётя Лена прямо светилась от счастья понятного только ей одной.
И опять мысль: «Интересно, при каком вопросе она потеряет самообладание?” Почему–то я в этом была уверена, вечером я уже не смогу дать ей работать, как вчера.
Вскоре мы вышли из дома, погода и правда была замечательная в отличии от всего остального. Не важно, когда память начнёт возвращаться и сколько мой мозг намерен меня оберегать, я решила запоминать всё окружающее заново. Машина мне была уже знакома, и я уже чувствовала себя увереннее, чем в первый раз. Вчера тётя Лена смотрела на меня со снисхождением, хоть мне это и не понравилось, но я не подала вида. Сегодня я чётко осознала, что даже если память начнёт возвращаться, ей–то я точно ничего говорить не собираюсь. И даже от такого незначительного умозаключения, я испытала какую–то странную радость, хотя совершенная беззаботность здесь была бы неуместна.