— Ничего не знаю, она отзванивается мне каждый божий день, и голос у неё бодрый, а речи — разумные, — сообщил Варфоломей. — Хорошая девочка, толковая. Господня воля её к нам год назад направила, не иначе.
Дверь отворилась, и вошёл Себастьен, кивнул всем, и нашёл Элоизу глазами, и улыбнулся, и сел рядом.
— Добрый вечер, монсеньор. Я последовала вашему совету и позвонила, и господин Капита мне всё включил очень быстро.
— Вот и хорошо, сердце моё. Вы не знаете, все заинтересованные лица уже здесь или нам нужен кто-то ещё?
Как будто в ответ появился Гаэтано, а затем Кьяра. Кьяра сообщила, что Франческа «уже сейчас будет», а про Октавио она ничего не знает.
— Будет — и будет, — кивнул Варфоломей. — Наливайте, запасайтесь едой, да приступим уже к нашим непонятным делам. С чего начнём — с проверенных фактов или со странностей?
— Начинайте с фактов, — кивнул Себастьен.
* * *
— Значит, факты, — Карло достал телефон и нашёл там, видимо, какие-то свои заметки. — Музей открылся в 1947 году, с тех пор можно насчитать четыре случая пропажи людей, которые имели к нему отношение. То есть, криминал происходил и с другими людьми — кого-то ограбили, кого-то сбила машина, кто-то сам вышел в окно и не вернулся, но нас-то интересуют случаи именно на тему «пропал без вести».
Первый случай — легенда про экскурсовода. Я пару дней поболтался в музее, позаглядывал Джованнине за плечо, когда она работала, и всеми силами изображал бездельника и балбеса, у которого крутая девушка — специалист-реставратор. Девушка крутая, не вопрос, но я-то не всегда бездельник, я не просто болтался, а ещё и болтал — прямо как мне было предписано, — Карло подмигнул Варфоломею. — И со мной тоже болтали, не поверите. Я специально несколько раз хватался то за рамы картин, то за мебель, то за витрины, и однажды смотрительское сердце не выдержало. Одна строгого вида особа сообщила мне, что не нужно трогать экспонаты, и не только потому, что им это вредно, но ещё и потому, что все, кто так делает, плохо кончают. Я спросил — это как, спасения души им не видать, что ли? А она покачала головой и ответила, что об этом ей доподлинно неизвестно, но вот о том, что те, кто не уважает экспонаты, могут бесследно пропасть, она знает точно. Я изо всех сил изображал недоверчивость, и пробил её всё-таки.
Она рассказала, что давным-давно, сразу после открытия, в музее работала одна дама. Она водила экскурсии и рассказывала на них о владельцах виллы и их портретах всё, что ей приходило в голову. То есть — сообщала несколько известных фактов, а остальное — что бог на душу положит. И когда коллеги с ней об этом разговаривали — ну, видимо, о том, что если не знаешь материала, то сиди и читай, а не ломись вести экскурсию — так она ещё и жить их всех учила. Говорила, что она не с улицы пришла в музей работать, и сама всё лучше всех знает. И продолжала вешать лапшу на уши доверчивым посетителям.