Улыбка Руна стала шире и оттенилась небольшим недоумением.
— Что ты только что сделала? — спросил он. — Это было какое-то особое заклинание. Я не понял его.
Озадаченная змея внизу ее живота завозилась и упустила момент атаки. Карлинг моргнула и бросила взгляд на плиту. Что она сделала?
— Я остудила мясо, — пояснила женщина.
В глазах Руна заплясали смешинки, изящное смуглое лицо осветилось весельем.
— Ты… остудила для меня мясо?
— Распутин не может есть курицу слишком горячей, — ответила, хмурясь, Карлинг. — Кажется логичным, что ты тоже не можешь.
— Конечно. Как замечательно, заботливо с твоей стороны. — Рун прикрыл рот рукой, чтобы скрыть начавшийся кашель. — Ты назвала этого кусателя лодыжек «Распутиным»?
Ощущение его веселья было таким же опьяняющим, как, наверное, шампанское для людей. Женщина пожалела, что у неё не было возможности попробовать шампанское будучи человеком. Она стала Вампиром задолго до того, как появился этот напиток.
Карлинг подняла бровь.
— Попытка скрыть твое веселье бесполезна. И «Распутин» кажется мне подходящим именем, так как, видимо, его трудно убить.
Она встречалась с Григорием Распутиным во время своего путешествия по России, когда искала встречи с одной скрытной и вспыльчивой ведьмой. Карлинг запомнила Распутина странным, напряженным человеком. Он точно был человеком и, весьма вероятно, безумным, но любой, сумевший выжить после ножевого ранения, отравления, нескольких огнестрельных ран, изуродования и избиения, прежде чем, наконец, утонуть, заслуживает уважения.
— А еще кусатель лодыжек чересчур бешеный, — пробурчал Рун.
Теперь поднялась вторая бровь.
— Я таким его не считаю.
— Конечно нет, — весело произнёс Вер. — Ты спасла его, ты женщина, и готовишь ему курицу. Благодаря этому он принадлежит тебе сердцем и душой.
Карлинг поджала губы.
— Это смешно.
— Он — пес, — пожал плечами Рун. — Уж таковы они есть.
Карлинг скрестила руки на груди. И только потом осознала, что это оборонительный жест.
— Я не просила его о преданности.
Взгляд Руна потемнел, лицо приняло новое выражение, которого она не поняла и не смогла как-то обозначить.
— Знаешь, нет ничего плохого в том, чтобы быть добрым ради самой доброты или принимать благодарность за нее от других созданий, — мягко сказал мужчина.
Разговор принимал неудобный поворот, в чем не было нужды. Карлинг отвернулась от проницательного взгляда.
— Тебе нужно что-то ещё для чтения? — спросила она холодным тоном.
— Нет, — ответил Рун. Его тон опять был легок и непринужден. — Больше ничего. Спасибо за курицу.
— Прекрасно. — Карлинг повернулась, чтобы уйти, но обнаружила, что не в состоянии перешагнуть порог.