- Да, я замерзла, согрей меня Анатолий - говорю я, скидывая с себя легкий пух одеяла. Он не думает долго, заключает мое тело в плен своих горячих, сильных рук, зарывшись лицом в мои волосы.
- Люблю тебя - шепчет он, щекоча своим дыханием мою шею.
Я хочу его, умираю, каждая клеточка моего тела жаждет его прикосновений, хочу чувствовать внутри себя его мощь, его мужественную твердость.
- Возьми меня - хриплю я, чувствуя, как мое тело бьет дрожь. Он тоже больше не сдерживается, перекатывает под себя мое тело и сминает своими губами мои. Мне кажется, что я взорвусь, когда касаюсь чувствительными соскам его груди, когда сильные руки сдавливают мои ягодицы. Крик вырывается из груди, я чувствую потрясающее проникновение его плоти, слияние наших тел в одно, неразделимое целое. Содрогаясь от безумного восторга, я обвиваю его ногами, что бы почувствовать его еще ближе, еще острее.
- Софи, ох Софи - рычит он, отрывисто, яростно двигаясь во мне, ускоряя темп. И мир взрывается, словно сверхновая, поглощая собою реальность. И только его слишком горячее, обжигающее тело, жаркое частое дыхание, мой полный страсти и удовольствия стон существуют сейчас в вакууме комнаты, наполненной запахами любви и ферромонов. Я понимаю, что и Анатолий близок к оргазму по его участившемуся дыханию, напрягшимся рукам, сжимающим мое тело, по пульсации внутри меня. Он вдруг замирает, изливая в меня свое семя, а я лежу неподвижно, наслаждаясь каждой минутой этой яркой, горячей близости, умирая от любви и нежности к моему мужчине, застывшему в сладострастной судороге.
-С каждым днем я люблю тебя все больше и больше - говорит Анатолий, когда его сбившееся дыхание восстанавливается - Ты самая желанная мною женщина, Софья.
- Мне нужно в душ - говорю я, не ответив на его признание. Он полусидит, привалившись спиной к подушке, длинные ноги раскинуты, лишь одеяло, пропущенное между ними, прикрывает его полную наготу.
- Ты прекрасен - выдыхаю я, едва справляясь с собой, с захлестывающим меня желанием. Теплый душ слегка отрезвляет меня, смывает душное возбуждение, с которым я борюсь с огромным трудом. Анатолий ждет меня возле ванной комнаты с огромным, пушистым полотенцем, в которое тут же заворачивает меня, словно ребенка и несет на кровать, что бы продолжить чувственное сумасшествие.
Мы приходим в себя уже к обеду, когда тусклое, осеннее солнце, все же отвоевывает место на небосклоне у серого, беспросветного марева.
- Я не хочу уезжать - говорю я, глядя, как Анатолий собирает в чемодан наши пожитки.
- Софи, мы приедем летом - говорит Анатолий, разбивая мое сердце уверенностью, звучащей в его голосе.