Тяжелые шаги, какое-то шуршание и бряцанье. Кто-то что-то расставлял, где-то рядом. С трудом вспомнила, что в комнате имеется стол и вроде бы не так далеко от меня.
— Что-нибудь нужно? — спросили от двери.
— Воды принеси, желательно таз. Надо раны промыть. — голос деловитый, уверенный и усталый, как у всех врачей.
Вот удивительно, мне еще никогда не встречались врачи, которые бы любили общение с пациентами. И чем лучше врач, тем больше он брезгует говорить с больными. Похоже, есть вещи, которые не меняются даже в параллельной реальности.
Местный знахарь быстро откинул одеяло, взял мою раненую руку и отвел ее в сторону, потом принялся разматывать повязку. Я это поняла даже, не открывая глаз, потому что ткань, видимо успела хорошо пропитаться кровью и прилипнуть, а теперь каждый моток отдирался от соседнего со вспышкой боли в моей голове. Сдержать стон так и не вышло.
Лекарь многозначительно замер, положил конечность на место, потом бесцеремонно стал поднимать мне веки. Я увидела лицо мужчины лет сорока. Тонкий нос, широкие скулы, острый гладкий подбородок и глаза полные научного интереса, но не сочувствия.
— Ты меня слышишь? — четко разделяя каждое слово, спросил он.
Я даже попыталась ответить, но сдалась на пол пути. К черту все, я устала. Видимо мой закатавшийся зрачок сказал ему куда больше, чем мог, потому что он, наконец, отпустил мое веко и отошел. Женщина вернулась с водой, некоторое время они о чем-то говорили. Я могла бы попытаться вслушаться, но мне было все равно. Мне протерли руку, смыли кровь, потом помазали чем-то пахучим и снова перевязали. Вернулась я к их разговору только, когда женщина закричала:
— Нельзя так! Нужно что-то сделать!
— Я ничего не могу. Я магией такой не владею. Вот они владеют, они могли бы помочь, а я нет.
— Старшина латников, уже вызвал их. Если приедут, то дня через два, они же быстрые.
— У нее искра тлеет, может день еще протянет, но больше вряд ли.
«Все! Тебе полнейшая труба! Раз Айболит сказал, значит точно это не авитаминоз и кофе не поможет!» — попыталась пошутить моя соображалка.
Я согласилась, а что еще делать? Спорить со своим внутренним голосом — это первый шаг к психушке. Прочие размышления стали совсем вялыми и нудными. Мысли перешли в короткие, ничего выражающие слова, а они в тяжелый сон.
Проснулась я оттого, что меня кто-то легонько тряс за здоровую руку.
— Госпожа! Госпожа! Госпожа! — с перерывом в пару секунд твердил детский голос.
Ребенка пугать нельзя никак. Точнее можно, но не своим видом. Поэтому я открыла глаза, и получилось у меня это достаточно быстро. На кровати сидел тот самый мальчик, теперь я его могла хорошо рассмотреть. Темно-рыжие волосы, но без веснушек лицо. Красивые, большие зеленые глаза, чуть курносый нос. На вид ребенку лет восемь, а может и больше, и почему я решила, что ему не больше шести, когда первый раз увидела?