Так, ну это уже слишком!
— Слушай сюда! — уверенно начала я, стараясь, чтобы деревянный язык произносил слова четко и властно. — Я никуда не уеду! По крайней мере, сейчас!
— Точно? — просеял мальчишка.
— Зуб даю! — кивнула я. И это простое движение окончательно лишило сил. Я выдохнула и прикрыла глаза. Судя по сопению, Алан не понял, что я имела в виду, но побоялся уточнить. Мне хотелось еще поговорить, и я спросила, хотя знала ответ. — А ты как себя чувствуешь?
— Отлично, просто замечательно, госпожа! Мама сказала, что это благодаря вам!
— Глупости. — вяло выдала я. — Это просто ты у нас сильный!
Он, наверное, хотел что-то сказать, но не успел. Откуда-то издалека донесся крик:
— Алан, где ты?
— Ой! — почти шепотом выдал мальчик. — Она меня убьет!
— Очень может быть. — согласилась я. — Прячься под кровать.
Мальчишка быстро спрыгнул и затих. Послышались быстрые шаги. Я разлепила веки. Перед глазами все плыло, но нужно собраться, поэтому я повернула голову.
— Алан? Ну, что за невыносимый ребенок?! — спросила в никуда его мама, появляясь в поле моего зрения.
Она глянула на меня и застыла. Я смотрю на нее, она на меня. Мгновение и она меняется в лице. Глаза округляются, и она быстро забегает в комнату.
— Госпожа, вы пришли в себя? — голос явно встревоженный.
Я попыталась улыбнуться, но, наверное, вышло не очень, потому что лицо женщины тут же помрачнело.
— Все нормально! — тут же поспешила успокоить я.
— Вам что-то нужно?
— Да, не могли бы вы не ругать Алана? — попросила я с тем, что в моем состоянии можно было принять за улыбку.
Коричневые брови женщины сошлись на переносице, а крупные руки медленно уперлись в бока.
— Алан! — почти ласково позвала мать.
Мальчишка с самым обреченным видом висельника вылез из-под кровати.
— Мама, я… — начал он.
— Быстро иди на кухню! — железным голосом велела родительница.
Он испуганно посмотрел на меня, а я подмигнула. Парень улыбнулся и выбежал из комнаты.
— Помогите сесть. — попросила я, когда женщина закрыла за сыном дверь и мы точно остались одни.
Она подошла и легко подтянула меня спиной к холодному деревянному изголовью. Я даже удивилась ее силе, но решила оставить этот вопрос до лучших времен.
— Вас не затруднит поговорить со мной? — я старалась говорить максимально вежливо, хотя и смутно представляла себе местные порядки.
— Да, конечно! — она присела на стул около кровати.
— Как вас зовут? — спросила я первое, что пришло в голову.
— Веорента, госпожа! Но вы можете называть меня как хотите, я не из благородных.
— Это честь. — выдала я фразу из исторического фильма советских времен, я еще далеко не все понимала, но сложить два и два могла. Говорили в моем присутствии мало, но я уловила некоторую высокопарность и старомодность культуры речи, а значит резонно предположить, что банальное «очень приятно» для нас, может здесь быть просто не понято. — А я Ника, и очень прошу вас не называть меня больше «госпожой».