– Юля! Юлечка, дочечка! – мама плакала, словно, провожала сына на фронт, а не навещала дочку в больнице. Что, собственно, случилось, чтобы так убиваться?
В дверях стояла счастливая медсестра и, пока я конфузилась от всей этой ситуации с мамиными лобзаниями и причитаниями, она испытывала явное наслаждение, словно присутствовала в кинотеатре на финальной хеппиэндовой сцене.
– Юленька, как же ты меня напугала. Я чуть не умерла. Я же даже в церковь ходила. А ты знаешь, где я и где церковь. Нет, пошла. И свечей пачку купила – даже не считала. И к гадалке ездила. На работе подсказали одну хорошую.И к экстрасенсу. Я для своей кровиночки, – всхлипы смешивались с потоком слов, – хоть куда, хоть к кому. Утку сама за тобой мыла. Спала первую ночь тут, за дверью в коридоре. Ты же одна у меня, доченька.
Господи, мама… Ну мне уже стыдно и совестно перед тобой. Ты меня любишь, а я опять виновата.
Слезы не успели как следует накатить мне на глаза, как вошёл врач. Тот самый, который лысеющий в шапочке.
– Здравствуйте, Юлия Николаевна. Давайте знакомиться: меня зовут Роберт Германович, я ваш лечащий врач.
Почему-то он мне сразу понравился. Я даже не успела понять чем.
Лечащий врач не успел продолжить со мной беседу, как на всю палату раздался мамин голос…
– Алё, Максик! Милый мой, здравствуй! Юлечка очнулась! Да, милый, да, открыла глаза, ищет тебя, зовёт. Приезжай, дорогой.
Отключив телефон, мама с гордостью обратилась уже ко всем присутствующим с пояснением:
– Это зять мой, Максим. Ребята не расписаны, но это вопрос ближайшего времени. Мальчик очень хороший. Приедет скоро. После работы на тренировку и сразу сюда.
"Мама, лучше бы ты Маринке позвонила", не успела подумать я, как за дверью палаты послышался разговор на повышенных тонах.
– Что значит нельзя? Я же видела, туда все вошли: и мама, и врач. Она очнулась, да? Очнулась, скажите? Я должна её увидеть! Да причём тут не родственники! Да мы с Юлькой роднее всех родных!
Дверь распахнулась и в палату ворвалась Маринка.
Моя лучшая и единственная подруга выглядела уставшей и напряжённой, была совсем не похожа на себя, но только наши взгляды встретились, как она заулыбалась, глаза её заблестели от слёз радости и она снова стала той Мариной, которую я знала.
Доктор нахмурился и обратился к медсестре, словно остальных присутствующих тут и не было.
– Это у нас реанимация или передача "Жди меня"? Осталось только зятя дождаться и можно самовар с пряниками ставить.
– И папу надо дождаться! – Маринку такими замечаниями не смутишь. Она, ещё более радостная, чем секунду назад, обращалась ко мне одной: