Адель поймала себя на мысли, что ей хочется заботится о нем. Он выглядел истощенным, слишком худым: бугристая кожа покрывала худощавое тело и мистер Хоффман в какой-то степени напоминал черепаху. Адель была уверена, что он добрый человек, молчаливый и покладистый, поэтому много страдает. А еще он пережил смерть жены, что явно поспособствовало потере его веса.
Катив тележку по проходу, они с Саманьей раздавали еду в своих салонах и параллельно наблюдали за пассажирам. Пьер и Амелия Дюссо — молодожены, которым Адель запретила сидеть друг с другом, открыли двери в своих кабинах и общались друг с другом визуально.
— Да пусть сидят вместе, — возмутилась Саманья, — это их личное дело.
— Не мною писаны правила, — Адель себя даже не узнавала, но хотелось, чтобы на борту был идеальный порядок.
— Ты зануда, — выдохнула Саманья и улыбнулась, — но ты мне все равно нравишься.
— Лучше я, чем Эмма, — засмеялась Адель и привлекла внимание еще одного пассажира, лицо которого помнила отчетливо — он был жителем восточной страны, мусульманин. К тому же заказал именно халяльную еду, что доказывало ее догадки. Да и далеко ходить не надо, чтобы определить национальность по внешнему виду: загорелая кожа, черные волосы, густые сросшиеся на переносице брови и длинные ресницы о которых мечтает любая девушка. Если парень обладатель таких ресниц, то либо он гей, либо житель стран Востока или Африки, возможно, Египта или Ирана.
— Ваш ужин, — она поставила касалетку на его столик, обратив внимание на то, что он явно ничего не открывал из напитков в мини баре, столик был пуст. Другие пассажиры испробовали все, что там имелось. Даже мистер Хоффман открыл бутылку с водой, — вам принести дополнительный плед?
— Нет, — мужчина ответил однозначно, и Адель лишь улыбнулась.
Немногословен, но может им запрещено общаться с чужими женщинами. Хотя, на Мальте она знала много мусульман и все они были улыбчивыми и очень даже общительными. Но все люди разные.
— Приятного аппетита, — они с Саманьей покатили тележку дальше, лишь окинув взглядом соседнее место — последнее в ее салоне, дальше начинались пассажиры Саманьи. На том самом месте сидела женщина средних лет. Изысканная и утонченная, одета по последней моде. Даже можно было сказать, что она любила экстравагантные вещи — шляпка цвета бирюзы была повешена на крючок, чем женщина была недовольна:
— Милочка, — она позвала Адель рукой, — почему в моей кабинке нет места таким вещам как шляпка? Куда по-вашему я должна ее положить?
Даже Саманья оторвалась от подачи касалеток и перевела удивленный взгляд на эту даму.